Двумя часами позднее первый из юношей взобрался по приставной лестнице из семидесяти ступенек на узкую платформу, висящую над серединой озера. На нем была шляпа с перьями рыбы-орла, а раскрашенное лицо напоминало рыбу-орла. Вокруг лодыжек — перья рыбы-орла. Под молчание толпы он балансировал на верху платформы. По сигналу, он прыгнул с нее. Толпа зашумела, когда он чисто вошел в воду, хотя шляпу и перья с лодыжек снесло.
Прыжки с высоты в воду являлись отличительной чертой соревнований и были приняты на древней церемонии Тотема Рыбы-Орла, когда испытывалось мужество юношей во время совершения обрядов их превращения в мужчину. Пари заключались на самые крупные суммы, хоть и ставились они не на победителя, поскольку за этот вид соревнований золотая корона не присуждалась. Ставки делались на то, выживет ли прыгун, не причинив себе при этом повреждений, а поскольку никаких тренировочных прыжков не предусматривалось, никто не знал потенциальных возможностей отдельных прыгунов.
Третий юноша, развернувшись и наклонившись наружу, ударился о воду. Треск от удара тела о поверхность воды был слышен всем, юноша не поднялся на поверхность воды. От стоявшего поблизости на якоре плота отчалила лодка, и прыгуны спустились за ним. Они вытащили труп.
Когда совершал прыжок шестой юноша, его отнесло порывом коварного ветра, и спортсмен ударился боком. Парень выбыл из борьбы, поскольку сломал ребра и повредил мускулы.
Когда подошла очередь Хэдона, он обождал несколько секунд после сигнала трубы. Многие в толпе начали освистывать его, думая, что он потерял самообладание. Но Хэдон ждал, когда кончится ветер, и когда это произошло, он прыгнул. Он успел сделать это как раз перед вторым сигналом трубы, после которого, если бы он прозвучал, его бы дисквалифицировали на все оставшиеся виды соревнований Игр. И он бы оказался открыт для обвинений в трусости.
Годы тренировок оправдали себя. Хэдон чисто вошел в воду, но даже несмотря на это, вынырнул из нее оглушенный.
По окончании соревнований толпа разошлась, довольная увиденным, не считая, конечно, возлюбленных, родственников и друзей четверых погибших и пятерых покалеченных.
На следующий день мертвых похоронили в вырытых в земле могилах, и возвели над их могильными холмами остроконечные мраморные монолиты. Участники соревнований усыпали могилы лепестками, а жрицы принесли в жертву быков, чтобы души усопших смогли напиться крови и отправиться счастливыми в сад, приготовленный Кхо для героев.
Следующие три дня посвящались боксу. Кулаки юношей защищали тонкие перчатки с толстым прорезиненным слоем над костяшками пальцев. Соперников предварительно разбили на пары в соответствии с ростом, и Хэдон оказался лицом к лицу с Вигой. В боксе Хэдон чувствовал себя очень уверенно, но его страшили соревнования по борьбе, которые должны были состояться после бокса. Вига, как Хэдон вскоре убедился, тоже не сомневался в своем успехе, и на то у него имелись достаточные основания. Хэдон получил удар правой в челюсть и упал. Он подождал, пока рефери досчитал до одиннадцати, и затем встал. Теперь Хэдон боксировал с меньшей самонадеянностью, но с большей осторожностью. Через минуту, обменявшись сильными ударами с противником, он пробился своей длинной рукой сквозь защиту Виги. Вига мужественно пытался подняться, но сделать это ему не удалось.
Шансы Хэдона стали расти: зрители увидели его хлесткий удар левой.
Хэдон выступал в тот день еще два раза и победил, но вечером ему пришлось возиться с синяком под правым глазом, поврежденными ребрами и челюстью.
На следующий день первым противником Хэдона оказался Хозеко, невысокий сильный мужчина из Баваку. Хэдон превосходил его, но плотное тело и крепкая голова соперника выдерживали град ударов, будто тело слона под градом стрел. Хэдон ободрал ему лицо, нанеся ряд хлестких ударов, но Хозеко, мигая сквозь кровь, продолжал сопротивление. И вдруг Хэдон получил сокрушительный удар левой в челюсть, ноги его подломились, будто сделанные из папируса. Опираясь на руки, он поднялся на колени, услышав, что рефери, непостижимо далекий, сосчитал до семи. К одиннадцати Хэдон уже стоял на ногах.
Хозеко медленно выдвигался вперед, опустив подбородок вниз и сгорбив плечи, выставив левый кулак, из его правого глаза текла кровь. Хэдон, ноги которого еще подгибались, но уже ощущающий возвращение сил, стал кругами обходить Хозеко. Хозеко уворачивался и продвигался вперед. Толпа освистывала Хэдона, а рефери щелкнул кнутом о землю. Дерись! Или в следующий раз своей спиной прочувствуешь кнут!
Хэдон продолжал кружить вокруг Хозеко, нанося удары по корпусу, но не попадая в цель. Уголком глаза он увидел, что рефери вновь поднял кнут. Полоска шкуры гиппопотама отклонилась назад, еще назад, прошла над рефери и сзади него, рука метнулась вперед, конец кнута устремился в направлении Хэдона; все правильно рассчитав, Хэдон пригнулся. Кнут просвистел над ним, направляясь далее и щелкнул Хозеко по лицу. От боли и неожиданности Хозеко завопил; рефери от удивления закричал; толпа зашумела, выражая протест. Но Хэдон, воспользовался замешательством Хозеко и тем, что он ослабил защиту, издалека нанес удар левой, завершив его на крепком подбородке Хозеко.
Глаза Хозеко закатились; он опрокинулся назад, руки повисли; Хэдон успел еще нанести удар левой в солнечное сплетение Хозеко; согнувшись пополам, противник упал на землю и оставался там еще долгое время после того, как счет дошел до двенадцати.
Произошла задержка. Рефери вызвал двоих судей, несколько минут они совещались, жестикулируя и часто поглядывая на Хэдона. Публика, начавшая проявлять нетерпение, стала их освистывать. Хэдон стоял неподвижно, тяжело дыша и покрывшись потом. Он понимал, что эти трое обсуждали допустимость его уловки. Можно ли признать правомочными действия боксера, умышленно побудившего рефери воспользоваться кнутом и увернувшегося от удара, в результате чего удар кнута пришелся на соперника?
Рефери и судьи оказались в затруднительном положении. Такого раньше никогда не случалось. Если они признают, что хитрость Хэдона допустима, тогда они могут ожидать и от других участников соревнований попыток поступить так же. Нет ничего проще, чем совершить такое вновь. С этого момента все рефери должны быть начеку. Если кто-то из боксеров окажется настолько глупым, что решится повторить попытку, его положат на обе лопатки.
Судьи, по всей видимости, приняли именно такое решение. Рефери с хмурым видом поднял правую руку Хэдона. Толпа радостно приветствовала его. При виде того, как Хозеко на подгибающихся ногах выводили под руки двое служащих, люди громко смеялись.
Второй бой, который Хэдон провел в тот же день позднее, закончился хлестким ударом Хэдона левой в солнечное сплетение противника. Правда, ему самому так досталось, что он ушел, как в тумане. Таро подхватил его, усадил, умыл и наложил бинты на открытые травмы лица.
Открыв глаза, Хэдон увидел перед собой пожилого человека, одного из тренеров.
— Почему вы так пристально смотрите на меня? — спросил Хэдон.
— Тебе многому еще надо научиться, — ответил старик. — Но я не видел подобного левого со времен великого Секоко. Это было еще до того, как ты, малыш, родился, но ты, наверное, слышал о нем. Секоко в течение 15 лет являлся чемпионом по боксу всей империи. Как и ты, он был высок и строен и имел такие же длинные руки и удар левой, который разил наповал. Вот что я тебе скажу, малыш. Если ты не наберешь достаточное количество очков, не расстраивайся. Через несколько лет я сделаю из тебя чемпиона. Ты будешь богатым и знаменитым.