Хотя вообще-то смешно, что Линда собирается устроить кому-то взбучку, потому что руки у неё толщиной с лук-порей.
– Думаешь, ты сможешь кого-то поколотить? – сомневается Хедвиг.
– Если захочу.
– Ясно.
– Однажды я поколотила своего двоюродного брата. Он из города.
– Какого двоюродного брата?
– Робина.
– Ему же всего четыре года!
Линда хихикает:
– Да, но знаешь, как он кричал!
И Линда торжественно клянётся, что, если новый ученик действительно окажется задавакой из города и будет выпендриваться, она лично даст ему по зубам.
– Посмотрим, – отвечает Хедвиг. – Пока.
– Подожди! Моя мама хотела поговорить с твоей.
– Ага. Мама, тебя Линдина мама.
Папа кивает: ну, что я говорил?
– Да, алло? – говорит мама. – Нет-нет, могу, ага. Загипсовали после обеда и около трёх отпустили.
Хедвиг грызёт нижнюю губу. За окном носятся Козочка и Розочка. Они то взбивают копытами бурые грядки, то, хорошенько разбежавшись, сшибаются лбами.
Каково это, интересно, прийти в совершенно новый класс, в совершенно новую школу? Где стены, быть может, вообще не жёлтые, а розовые! И где детей зовут не Линда, Пэр и Альфонс, а по-другому. Стеллан, например. И где у всех уже есть кто-то, с кем можно пойти на перемену, а ты вынуждена идти совсем одна. Бр-р, от этих мыслей мурашки ползут по спине.
– Да, ему было очень больно, так мне, во всяком случае, показалось, – говорит мама. – Счастливо, пока.
Папа решительно упирает руки в бока.
– Всё. В следующий раз, когда кто-то позвонит и станет расспрашивать про руку учителя, ты скажешь вежливо, но твёрдо: «Извини, но мне сейчас некогда об этом разговаривать, пока». И повесишь трубку.
– То есть теперь ты будешь решать, кому и как себя вести? – спрашивает мама.
– Директор может позвонить в любую минуту! Нельзя, чтобы телефон был постоянно занят просто потому, что тебе хочется потрепаться.
Мамины глаза округляются, рот стягивается в полосочку. На щеках вспыхивают две злобные красные розы.
– Потрепаться?!
Тут снова раздаётся звонок. Папа хочет снять трубку, но мама его опережает.
– Семейство Андерсон. Да, здравствуйте, здравствуйте. Рука учителя? Извините, но мне некогда сейчас об этом разговаривать. Если хотите потрепаться, перезвоните в другой раз. До свидания.
Мама вешает трубку. Папа в восторге.
– Браво! – восхищается он. – Очень хорошо!
– Спасибо.
Папа садится на стул и даже кладёт ноги на стол – так он доволен умницей мамой.
– Вот видишь, это совсем не трудно.
– Да, – соглашается мама и начинает мыть посуду. – Ты прав, отлично сработало.
Хедвиг сидит на диване и гладит кошек – Гавану и Тощего. Они полосатые, как тигры, и живут в «Доме на лугу», сколько она себя помнит. Под столом лежит чёрная собака Мерси. Так приятно положить ноги на её мохнатую нечёсаную спину.
– И кто же это был? – интересуется папа.
– А? – спрашивает мама. Ей плохо слышно – кастрюли в раковине так гремят.
– Кто звонил? И спрашивал про перелом.
– Директор.
– ЧТО-О?
Папа вскакивает и в отчаянии набрасывается на телефон.
– Ты с ума сошла! Что он о нас подумает, что он подумает?!
Папа судорожно набирает номер директора. После длинной череды извинений и подхалимской лести, поделившись кое-какой информацией о сломанной руке учителя, папа вешает трубку. Разговор окончен.
– Что он сказал? – интересуется Хедвиг.
Папины глаза загораются безумным блеском. Он вытягивается в высоту. Метров так до двух.
– Свершилось, – возбуждённо сообщает он. – Они нашли замену. Телефонная цепочка запускается.
И звонит номеру второму по списку – Йону Густавсону, который живёт на «Старой Мельнице» со своей мамой и четырьмя братьями. Хедвиг подходит ближе, чтобы быть рядом в такой торжественный миг.
– Как его зовут? – спрашивает она, дёргая папу за штанину. – Как зовут нового учителя?
Принцесса и шнурки на ботинках
Пока рука учителя не заживёт, заменять его будет человек по имени Бенгт. Бенгт Ламм, то есть «барашек». Очень милая фамилия.
Только Барашек Бенгт ни капельки не милый. Барашек Бенгт большой, высокий, седой и старый. Для учителя даже слишком старый, но найти хоть кого-то, кто согласился бы на эту работу, было трудно, поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть. Бенгт Ламм носит мокасины, и у него полные бёдра, поэтому кажется, что его карманы набиты ватой.