— Всё нормально, — вставил я. — Да, Килл? Что там ты говорил о восстании чертовых зомби?
— Да, — Киллиан потёр подбородок. — Нам, определенно, нужны перемены.
Восприняв его ответ как согласие, Хейло поводил рукой по грифу, пока пальцы не заняли нужное положение. Потом, словно пробуя гитару Киллиана, провел большим пальцем по струнам и, закрыв глаза, начал играть. Перебирая струны, Хейло расслабился и, погрузившись в ритм, позволил мелодии внутри зарождаться так, как во время той игры на рояле.
И когда Хейло взглянул на нас в следующий раз, то увидел, что мы снова пялились на него с открытыми ртами. Теперь-то он точно привлек наше внимание. Никто его не перебивал. Никто не делал оскорбительных замечаний. Все наблюдали за ним, не отрывая глаз.
— Киллиан, у тебя получится круче, — сказал Хейло, продолжая играть и подходя к клавишным Джаггера. Дойдя до установки и зайдя с обратной стороны, Хейло остановился, прекрасно понимая, что без разрешения нельзя касаться гордости и радости другого человека. Хейло глянул на Джаггера, и тот прекрасно понял, чего от него хотели.
Он кивнул, и Ангел, убрав руки от бас-гитары, положил пальцы на клавиатуру. Будто следуя за звучавшей в голове мелодией, Ангел переходил от одного инструмента к другому. Его пальцы порхали над клавишами так, что большинству вряд ли бы удалось повторить на слух. Но Джаггер не был большинством. Когда речь заходила о клавишных, этот парень был настоящим талантом. Поэтому когда Хейло вместе с другими посмотрел на Джаггера, то тот только широко и придурковато улыбнулся в ответ.
— Парни, — Джаггер взглянул на Слейда, на Киллиана, а потом на меня. — Этот чувак настоящий? Да он… просто гений.
Хейло глянул на Киллиана, и тот кивнул. Он открыл рот, явно собираясь что-то сказать, но так ничего и не произнес — похоже, под впечатлением был не я один.
К Ангелу подошел, перекатывая между пальцами барабанные палочки, Слейд. Кивнув в сторону ударной установки, он спросил:
— Полагаю, ты и на ней можешь играть?
В голосе Слейда послышался вызов. Он читался и во взгляде, устремленном на Хейло. Многие бы испугались, но, Ангел, похоже, решил не сдерживаться.
Он протянул руку и жестом попросил отдать палочки. Слейд фыркнул, но отдал, а потом взглянул на Киллиана:
— Ты знал, что нанял гребанного маэстро?
Хейло вернул гитару Киллиану, и забирая ее, тот медленно покачал головой:
— Нет. Не знал.
Взглядом Хейло нашел мои глаза, и, если до этого дня я считал Хейло сексуальным просто потому, что он был нашим солистом, то теперь, видя, как виртуозно он управлялся со всеми инструментами в этой комнате, я подумал, что никого более сексуального в жизни не видел. Добавьте к этому возбужденный взгляд Ангела и кривую усмешку на губах, и я уже был готов простить себя, что скрывал эрекцию, которую чем дальше, тем сложнее получалось контролировать.
Хейло сел за ударную установку и вытянул ноги. Мы следили за ним, не отрывая глаз. Хейло начал играть, и довольно быстро бит стал звучать так же естественно, как и на других инструментах. Кто-то из нас выругался.
Хейло поднял свои светлые глаза — они явно искали мои, — и когда понял, что я пристально наблюдал за его игрой, на лице у него появилось такое выражение, будто он получал удовольствие от моего внимания, что, кстати, кардинально отличалось от сказанного им ранее.
Черт. Тут явно пахло большими неприятностями — Хейло искал моего одобрения. Но, похоже, даже не осознавал, что делал. Я подошел и остановился всего в паре шагов от парня. По шее Ангела разлился румянец, и это просто нереально осчастливило мой член. Настолько, что, если бы Хейло прямо сейчас опустил глаза на ширинку моих джинсов, то понял бы, насколько сильно я его одобрял.
Закончив, Хейло встал. Слейд, Джаггер и Киллиан засвистели и неспешно зааплодировали, а затем все дружно посмотрели в мою сторону.
Отлично. Трое готовы. Остался один.
Хейло вытер рукавом пот со лба, снял пиджак и, двинувшись в мою сторону, бросил его на стул. Я же, наблюдая за его приближением, думал только о том, какой соленой на вкус была сейчас его кожа.
— Я так понимаю, что теперь мой черед, — сказал я.
— Ага. Можно?
Я посмотрел на гитару на подставке, а потом снова на Хейло.
— Не знаю. Никто не прикасается к моей гитаре.
Хейло кивнул. А я ухмыльнулся, и взяв Telecaster, протянул ему инструмент.
— Но, похоже, руки у тебя растут откуда надо. Будь с ней нежен.
Хейло осторожно забрал из моих рук гитару, перекинул ремень через голову, а затем, глубоко вздохнув закрыл глаза. Его пальцы запорхали по грифу.