"Она спасётся. Золото — драгоценнейший металл. Хороший алхимик не станет тратить его без необходимости, а Гвиневера очень и очень — если не умна, то точно хитра".
Полукровок крепко-накрепко привязали друг к другу серебристой мерцающей лентой. Мне хотелось их ободрить, хотя в отличие от принцессы они держались храбро.
"Брат и сестра стали заложниками крови… опять".
От пугающих наблюдений меня неожиданно отвлёк Лионель.
— Хочешь, я принесу тебе клятвы? — произнёс мой рыцарь абсолютно спокойным, будничным голосом.
Я вздрогнула. "Не ожидала от него… подобной смелости".
"Похоже, о нас забыли, но кто знает, надолго ли? Миарк станет нашим поручителем: в его жилах течёт благородная кровь, хоть он и старается заставить всех об этом позабыть — прежде всего, себя.
Но… Вивиане ты бы не стал предлагать связать жизни таким тоном, милорд".
— Да. Я хочу.
"Вы мой, сир Лионель. Мой… и ничей больше. Где вы Гай, там я Гайя".
Какая я же всё-таки жалкая.
— Вас приглашали на королевскую свадьбу, — обратилась Белая к гостям. — Я хозяйка своему слову.
Она осторожно раскрыла уста Ларана, вложила в них золотистую жемчужину и запечатлела на губах мертвеца поцелуй.
— Проснись, мой возлюбленный повелитель. Твоя земля и я устали ждать Короля.
В тот же миг линии рисунка на полу вспыхнули голубым огнём. Стало труднее дышать, в ушах противно зазвенело, тьма подступила к глазам. Пол задрожал, по стенам пошли трещины. Прекрасные розы в ледяном саду рассыпались в искрящуюся пыль.
"Началось".
Всё, что мне поручала Белая…
Всё, что я делала в Ортано Косом, как мне казалось, по собственной воле…
…говорят, даже простой каменщик чувствует удовлетворение, когда смотрит на величественный храм, построенный отчасти и его руками.
"Моя гордость оправдана: я богосотворительница. Право, это лучше, чем богоотступница. Родители будут довольны — их дочь всё-таки выбилась в люди".
Голубое пламя, пляшущее на линиях огромного рисунка, стремительно распалялось и меняло цвет: сначала на синий, а затем на фиолетовый. Из записей Ларана я знала, что оно обжигало не тело, а душу. Когда новый бог откроет глаза, с ним останутся лишь достойные.
Всего одного язычка достаточно, чтобы убить меня. Или Миарка.
Но, скорее всего, прежде чем очищающее пламя доберётся нас, рухнет потолок тронного зала. Мы найдём смерть под обломками, как и многие в Гирэ Нор и двух других эйанских городах Пустого мира.
Словно прочитав мои мысли, Королева обратила на нас внимание.
— Вы всё ещё здесь? — раздражёно бросила она. Резким брезгливым движением Владычица сотворила мерцающее окно прямо передо мной. — А ну брысь отсюда, негодные детишки! Настало взрослое время.
"Портал. Вот наше спасение!"
Я ошиблась.
— Позаботься о Хелене, — сказал мой светлый принц и передал "Несломленного" Миарку. Эйанец, бледный и очень серьёзный, кивнул.
— Любимый, зачем? Я не понимаю…
— Так надо.
Я в растерянности наблюдала, как паладин вошёл в бушующее фиолетовое пламя. Страшный огонь не тронул его.
Я надеялась, рыцарь передумает и вернётся, но Миарк положил мне руку на плечо и сказал:
— Нам пора.
— О чём ты? Разве не видишь — Лионель ещё не вернулся. Нужно немного подождать…
— Он не вернётся, принцесса.
Я застыла, не в силах принять слова друга.
"Как он может так говорить? Мы же поклялись, что будем вместе всегда…"
Нам миг пламя расступилось, и я увидела возлюбленного, а он — меня. Вокруг него собрались все те, кого Королева собрала в своих чертогах для ритуала: Кориан, его маленькая сестра, Яринна, держащая на руках бесчувственное тело жениха. Они будто искали у Лионеля защиту в надвигающемся кошмаре.
Паладин что-то сказал, обращаясь — я точно знала — ко мне, но его слова потонули в рёве пламени и грохоте разрушающегося зала.
— Лионель! — в отчаянии прокричала я, но Миарк схватил меня и насильно втолкнул в портал. Он поступил так из лучших побуждений, однако в тот миг я его ненавидела.
Нас выбросило на поляну, окружённую высокими елями. Было тепло, приятно пахло хвоёй.
— Зачем?! — закричала я на Миарка и ударила его кулаком в грудь. Эйанец что-то сказал в ответ, но я не поняла ни слова. Рождённый более пяти тысяч лет назад, он разговаривал на древнэйанском, языке, ныне считающемся мёртвым. Я изучала его в Университете, но мои знания оставляли желать много лучшего.