Король повернулся и без слов покинул залу. КараБансити согнулся в поклоне.
В коридоре неподалеку от приемной залы посланник святейшего Це'Сарра готовился предстать пред королевские очи.
Портрет королевы королев, счастливым обладателем которого стал Элам Эсомбер, был написан на овальной костяной броши, вырезанной из бивня морского чудовища. Несравненное лицо МирдемИнггалы, с четким очерком безупречных бровей, в обрамлении продуманного беспорядка густых локонов, бесспорно, было прекрасно. Глаза королевы, цвета темной морской голубизны, были затенены густыми ресницами, а аккуратный, но упрямый подбородок придавал лицу повелительное выражение. Все это посланник Эсомбер уже видел в своей жизни не раз, в Панновале и не только, - красота королевы славилась очень широко даже за пределами ее страны.
Рассматривая портрет королевы королев, посланник святейшего Це'Сарра позволил своим мыслям принять весьма фривольное и даже сладострастное направление. Совсем скоро, может быть всего через день-другой, он сможет лицезреть прообраз этого чудесного портрета, и эта мысль отдавалась тягучим трепетом в его чреслах.
Элам Эсомбер был не один. Перед ним стояли два шпиона святейшего Це'Сарра, принесшие свежие новости. Не отрывая глаз от лица королевы королев, посланник выслушивал последние оттассольские сплетни. Главной темой разговоров на рынках и в тавернах была та опасность, которой королева королев подвергнется, как только ее брак с королем ЯндолАнганолом будет расторгнут. После подписания грамоты король скорее всего приложит усилия к тому, чтобы удалить МирдемИнггалу со сцены совершенно. Окончательно.
С другой стороны, подавляющее большинство простолюдинов и знати отдавало предпочтение королеве перед ЯндолАнганолом. Короля можно было обвинить во многом - он заточил в застенок собственного отца и разорил страну, - и недовольное большинство вполне могло взбунтоваться, убить короля и возвести на престол королеву. Что, по сути дела, не противоречило закону наследования.
Заставив себя наконец оторвать взгляд от прекрасного портрета, Эсомбер ласково взглянул на шпионов.
– Ах вы, черви, - тихо проговорил он. - Еретики. Собиратели грязных сплетен. Короли всегда разоряют свои страны - на то они и короли, это их первейшее исконное занятие. Мало кто из монархов, получив власть, не бросал в темницы своих отцов. Разве быть королевой - не смертельно опасное занятие? А простолюдины? Разве не мечтает любое быдло взбунтоваться и что-то свергнуть, все равно - этого короля или другого, безразлично? То, о чем вы решаетесь судить, - обычные в нашем мире игры владык. В том, о чем вы мне донесли, нет ничего нового. В Олдорандо шпионов за такие донесения просто порют.
Шпики виновато склонили головы.
– Мы хотели также доложить вам, что встречали в Оттассоле агентов Олдорандо.
– Уверен, что, в отличие от вас, они не проводят все время за бутылкой дешевого вина в припортовых кабаках. В следующий раз я ожидают от вас действительно ценных сведений, а не сплетен.
Отвесив поклоны, шпионы удалились, счастливо улыбаясь, как люди, получившие награду, значительно превышающую ту, на которую рассчитывали.
Элам Эсомбер вздохнул, попрактиковал перед зеркалом суровое выражение лица и снова принялся глядеть на портрет королевы.
– Наверняка она глупа или имеет какой-то другой изъян, уравновешивающий такую поразительную красоту, - тихо проговорил он, убирая миниатюру в потайной карман.
Посланник Це'Сарра Киландра IX происходил из благородной, глубоко религиозной семьи Берущих, обладающей обширными связями в подземельях Святого Города. Его отец, суровый член Верховного суда, которого Элам всегда презирал, считал, что успех в карьере пришел к его сыну слишком рано. Поездку в качестве свидетеля развода своего друга, короля ЯндолАнганола, посланник Эсомбер считал больше развлекательной, чем деловой. По благоволению Святейшего ему выпали внеочередные каникулы, а на каникулах не грех и развлечься. Планы развлечений посланника в большой степени были связаны с королевой МирдемИнггалой.
Посланник решил, что настала пора предстать перед королем. Вызвав слугу, он потребовал, чтобы его отвели к королю. Через несколько минут старые друзья заключили друг друга в объятия.
Эсомбер отметил, что с последней их встречи король стал еще более нервным и озабоченным. По пути в пиршественную залу, где веселье все еще шло полным ходом и куда король повел его, посланник несколько раз пристально посмотрел на орлиный монарший профиль с остроконечной бородкой, стараясь делать это незаметно. Рунт Юлий неотступно бежал следом за королем. С отвращением взглянув на фагора, посланник Эсомбер промолчал.
– Итак, Ян, милостью господней мы оба добрались в Оттассол в целости и сохранности. Меч недругов, многочисленных в это неспокойное время, миновал нас на нашем пути.
Дружба короля и посланника была дружбой в той степени, как это было принято в их кругах. Более всего короля привлекало в Эсомбере циничное отношение к жизни и манера всегда держать голову чуть набок, словно от вечного желания задать миру каверзный вопрос.
– Да, Унндрейд Молот пока прекратил свои разбойные вылазки. Думаю, что о моих попытках покончить с Дарвлишем Черепом ты тоже наслышан?
– Уверен, что названные тобой проходимцы так же ужасны, как и их имена. Интересно, если бы они назвались по-другому, не так нескладно, это отразилось бы как-нибудь на их манерах?
– Надеюсь, тебя хорошо устроили?
– Сказать по правде, Ян, я всегда чувствовал себя в твоем подземном дворце неуютно. Что будет, если река Такисса вдруг выйдет из берегов?
– Крестьяне воздвигнут на пути паводка дамбу из своих тел. Как ты смотришь на то, что мы отплывем в Гравабагалинен завтра же? Приближается сезон муссонов, а дело уже и без того очень сильно затянулось. Чем раньше я получу развод, тем лучше.
– Хорошо, можно отплыть и завтра - ты же знаешь, я ничего не имею против морских прогулок, конечно непродолжительных и в близком виду берега.
Им подали вино и колотый лед.
– Что-то беспокоит тебя, брат?
– Причин для беспокойства у меня множество, Элам. Столько, что говорить о чем-то конкретно я сейчас не могу. Сказать по правде, в последнее время причиной для беспокойства стала для меня даже собственная вера.
Король замолчал и глянул через плечо.
– А если что-то угрожает мне, это означает, что весь Борлиен под угрозой. Твой повелитель, святейший император Це'Сарр, понял бы меня. Наша вера - это то, чем мы живем. А моя вера заставляет меня отказаться от МирдемИнггалы.
– Брат, в частной беседе с глазу на глаз мы всегда можем допустить, что вера - предмет все же недостаточно овеществленный. Что касается твоей красавицы королевы…
Слушая посланника, король ощупывал в кармане браслет, принесенный ему КараБансити. Браслет был предметом материальным. И, как подсказывала ему интуиция, вышел из рук врага чрезвычайно хитроумного, способного разом положить конец существованию его королевства, пусть даже не очень благополучному. Подумав так, король крепко сжал металлический предмет.
Свои слова Эсомбер сопровождал изящной жестикуляцией. В отличие от королевских, томные взмахи рук посланника были не случайными, а хорошо отработанными и продуманными.
– Мир развратен и катится под гору, брат, и Фреир тут ни при чем. Что касается меня, то вера никогда не становилась причиной моей бессонницы. Напротив, религия всегда заменяла мне доброе снотворное. Любой народ гнетут свои беды. Например, твоя головная боль - Рандонан и этот кровожадный Молот. Олдорандо сейчас переживает кризис с Кейце. Панновал снова страдает от коварных вылазок сиборнальцев, приплывающих к нашим берегам с юга через Чалц, - по всему видно, что отвратительный климат своей страны они не в силах дольше терпеть. Укрепление блока Панновал-Олдорандо-Борлиен - залог стабильности всего Кампаннлата. Ведь остальные народности, наши соседи, жалкие варвары.
– Узнаю тебя, Элам, - другой бы, понимая мое уныние ввиду предстоящего развода, постарался подбодрить меня, а ты, наоборот, еще больше нагоняешь мрака.
Посланник допил остатки вина из своего кубка.
– Я придерживаюсь мнения, что по большому счету все женщины похожи одна на другую. И не сомневаюсь, что довольно скоро тебе удастся найти успокоение и отраду в объятиях юной Симоды Тал.