Мишка вернулся минуты через три.
— Нечего там делать. — грустно заметил он.
Мишка казался задумчивым. Вообще, Мишка с Машкой были вынуждены мириться со своим положением. Каждый раз после перевоплощений они оставались светить задами. А все, что говорит голый человек, воспринимается немного смешно.
— Там клети и казематы. Я проверил каждую из них — никого, пусто. Так что нечего тебе там делать.
— Исходит оттуда что-то такое… — предупредила их Машка.
Лестница вела еще на один пролет вниз. Он оказался последним и закачивался железной дверью, закрытой на несколько засовов.
— Давайте дождемся Котю и откроем ее вместе! — заскулил Мишка.
— Уж нет, если хочешь — возвращайся, а меня не отговоришь.
Наташа напала на засовы.
— Дай-ка я, подруга! — Машка испустила из рук пучок яркого пламени в каждый засов по очереди. После чего Наташа смогла с легкостью все их сдвинуть.
Они стояли перед дверью, которую всего-навсего нужно толкнуть, а за ней — свобода!
Даша не выдержала и налегла на дверь первой.
— Петли заржавели, — выдавила она, кряхтя, — помогите девушке!
Тогда они навалились вместе.
Медленно, с ужасным неприятным скрипом дверь поддалась. Показалась яркая щель. В нос ударил свежий воздух, глаза заслезились от яркого солнца. Все четверо ступили на чужую обитаемую планету.
— Я вернусь в квартиру, кто со мной? — ему было неудобно перед другом, что он сейчас начнет получать новые ощущения, а Котя там сам, занимается со своими баранами. Не по-дружески это.
Мишке никто не ответил. Девочки делали маленькие пингвиньи шажки, лица их были обращены вверх, а руки вскинуты.
— Яхуу! — Даша неслась по траве.
— Передай Коте, что мы вернемся не раньше, чем нагуляемся. — Наташка на ходу обрастала шерстью, менялась в ногах и телом. И вот уже по лужайке в направлении леса мчалась дикая большая кошка.
— Прикрой двери, дадим знать, как нужно будет открывать. — Маша на прощание помахала Мишке, развернулась, сняла обувь и просто пошла вперед.
Девочки вышли на дорогу после валяния в траве, крика в небо и бега между ранее невиданными деревьями. В сторону большой воды смысла идти не было. Самым правильным было пойти по дороге через засаженные поля, дорога просто обязана вывести к жилищам.
— Даша, что это на тебе?
Машка удивилась ее новому прикиду. Та облачила себя в лохмотья, спутала волосы, а на ноги надела простые сандалии.
— А ты как-то иначе видишь типичных обитателей здешних мест?
— Наташка, что скажешь?
Но рядом была уже овчарка.
— Ну, как знаете, внученьки. — старая бабка с клюкой возглавила шествие.
Лесок закончился довольно быстро. Когда последние голоса птиц остались за спиной, бабушка с внучкой и собачкой вышли в поле.
— Натах, а вот ты прямо уверена, что здесь есть собаки?
— И что они выглядят именно так?
— Зануды! А вы точно знаете, что бабки носят черный балахон, а не зеленый в горошек? А сандалии твои не означают, что ты, например, каменщик?
— А как ты предлагаешь?
Собака стала снова Наташкой.
— Даш, слетай по-быстрому вперед, а мы тут привал организуем. Правда, Маш?
— Слетай, деточка, — Машка скрипучим и мудрым голосом обратилась к Дашке, — птичкой вольной, ветром шумным. Пожалей бабушкину костяную ногу! — Маша сделала ударение на “у” и задрала свой балахон, вытащив дряблую в пятнах и прожилках старческую ногу.
— Злые вы! Будете здесь веселиться, пить чай и валяться в сене! А я скучать сама должна?
Даша растворилась, а над пшеницей пошли волны сильного ветра. Это Даша переусердствовала с обиды. Хотя какая там обида, они до горизонта и к ночи бы не вышли.
Местная пшеница уже вызрела и местами подсыхала. Наташа сорвала колосок, растерла, провеяла от шелухи, подув в свой маленький кулачок и закинула в рот.
— Пшеница! — подтвердила, разжевывая в жвачку зерна. — Вкус как на Земле.
Маша вновь была длинноногой и чернявой, она присмотрелась к несобранному урожаю.
— Смотри, какие колосья большие, длиннее раза в два. Головы как склонили, видишь?
Она, слегка касаясь, погладила ладонями верхушки колосков. Они отдавали летним теплом и приято щекотали ладони. Маша снова испытала удар животного магнетизма в самый низ живота и набросилась на Наташку, повалив ту прямо в высокие и густые стебли.
— Иди сюда, моя жующая коровка.
Какие-то насекомые мерно и негромко стрекотали в посевах и замолкали только когда на них накатывались. С высоты несколько птиц пролетая наблюдали, как кто-то оставляет следы на полях. А потом скажут — пришельцы! А вот и пришельцы. Лети дальше и не завидуй.