— Викентий! Викентий! — она протрубила на весь лес, чем распугала остатки птиц и разбудила зверей в норах.
— Убежал Викентий, — вежливо обратился к ней все еще учтиво лыбящийся Котя, — он испугался ваших обещаний и убежал во-он туда, — Котя указал в случайном направлении.
Шлюха сместила центр тяжести кареты и по всей видимости всматривалась в указанном направлении.
— А что же мне теперь делать? — спросила совсем уж потерянно она.
— Вам придется вернуть ваше вспять, по всей видимости. — сказал Котя.
Смешной большой столб из алого тюля тихо выл, по ткани шли красивые волны в такт завываниям.
— Вы не могли бы довезти меня до дворца? — с надеждой в голосе спросила она.
— Увы, но нет, — все с такой же учтивой и позитивной улыбкой ответил Котя.
— Но… но что мне… — тканевый столб снова завыл.
— Для начала вам неплохо было бы спуститься и снять с себя эту… ткань.
— Шлюмус.
— Прошу прощения?
— Это не ткань, — сказала Жанетта, — Это шлюмус, шлюший тубус.
Дашка горела от бешенства. Она уже представляла, как на нее саму одевают этот шлюший тубус.
— Боюсь, в шлюмусе вы не дойдете ни до замка, ни назад. Может, вам помочь взобраться на лошадь?
— Я не езжу верхом! — гордо сказала шлюха в тюли.
Из двоих девчонок, стоящих за каретой, сейчас стало не по себе одной Дашке. И если бы ни эта Наташка, которая стояла в шаге от нее и тупо ржала себе в руки, то было бы немного полегче. Еще этот Котя. Мог бы зарубить шлюху и дело с концом. Так нет же, он концерт закатывает. Петросян, блин, херов, думала Дашка.
— На лошадях не езжу верхом. — поправилась шлюха Жанетта.
— А я вас научу, давайте я помогу вам сначала спуститься с этой кареты и потом помогу взобраться на эту замечательную кобылицу.
Даша смотрела, как шатается карета от движений Жанетты. Дальше послышалось натужное кряхтение Коти. Предчувствие еще разочек кольнуло Дашкино сердце.
— Вот так… давайте, я помогу вам снять вашу упаковку… Ба! Да вы богиня! И плевать, что на вас ничего! Я должен сказать, у нашего светлейшего Императора исключительный вкус, ему следует немедленно на вас жениться, если вы не подкачаете в постели. Вы же не подкачаете?
— Спасибо. Не подкачаю. — глотая сопли и вытирая слезы, поблагодарила его Жанетта.
— А вот и мои спутницы. Жанетта, знакомьтесь, это девочки! Девочки, это Жанетта.
— Очень приятно! — сказала заплаканная шлюха.
Перед девочками стоял сияющий, как изумруд Котя, с такой улыбкой, с какой самый лучший конферансье представляет самой дорогой публике наисмешнейший номер сезона, за которым публика пришла в цирк, перед этим подравшись в очереди за билетами. Рядом с разудалым Котей стояла двухметровая бабища, с усами, надбровными дугами, грудью по пуду каждая, соответствующим седалищем и поросячьим вздернутым носиком. Она удивленно моргала длинными красивыми коровьими ресницами на больших заплаканных покрасневших глазах.
Только из-за глаз Даша ее простила и подошла поближе. Она начала меняться, постепенно вливаясь в формы императорской шлюхи. Шлюха, смотря на себя другую, завыла и начала испуганно пищать, учтиво при этом закрыв свой рот своими же руками.
— А вот и ваша лошадь, уважаемая, — сказал Котя, который вместе с беспрерывно смеющейся Наташкой освободил от упряжи клячу. — Попрошу! — Котя указал Жанетте на лошадь, — Седлайте!
Плача, пуская сопли и продолжая издавать писк, шлюха Жанетта подошла к испуганной лошади да только и смогла, что запрыгнуть на ту животом вниз. Лошадь заржала, а великолепная Жанетта утроила свое вытье будучи уже головой вниз.
Котя открыл портал в ту же деревню, дал кляче по крупу и прокричал вслед этой фантасмагории: — Чтобы вас не убили, вы должны сказать, что вы любовница Викентия и будете спать с ним на одной кровати!
Воющее нагромождение удалилось в пшеничные поля.
В портале уже были видны дети: Гобби, Тобби, Демьян и остальная деревенская братия. Они пребывали в весьма приподнятом состоянии духа, наслаждаясь появлением в их краях столь небывалого зрелища.
Когда портал тихо схлопнулся, Наташка смеялась, Дашка грустила, а Коте снова было страшно.
— Наташка, продолжишь ржать в ином образе. — Котя манерно поцеловал девушку в лоб и вызывающе врезал по заду.
Перед Дашей и Котей стояла золотая донская кобылица, шерсть ее лоснилась, блестела зеркальным солнцем, Наташка шевелила ушами и, смотря на Дашкин внешний вид, громко ржала. Немного мявшись на месте, Наташка поднимала по очереди каждое копыто, а затем учудив зеленую пыль из лесной травы, дала жару в том направлении, откуда привезли шлюху.