— Триста двадцать первый. — сказала она.
— Что это?
— Код закваски, или год закупорки, — предположила Маша.
— Вкусно, — сказал Миша.
— И пробирает, — призналась Маша, — нужно закусить. Если сейчас не принесут, я сама у себя закажу шашлык! Ты любишь шашлык, Мишка?
— И неплохо его делаю, — сказал он, — но все зависит от мяса. Если оно изначально жесткое, то никаким маринадом ему не помочь, на этот счет столько мифов и легенд…
— Ну.
— И киви, и кефир, и минералка, лук-томат, само собой. Но я тебе скажу так, — Миша осоловел на голодный желудок, Маша придвинулась и совершенно плядски положила ему руки на ляжку, — если поросенка кормили хорошей пищей, давали в меру подвигаться, понимаешь, не бегать и рыть желуди, а немного пройтись, — он видел Машкины черные немигающие глаза напротив своих, и начал им рассказывать, как лучше кормить свинью, чтобы сало у той было с прослойками, чтобы когда жаришь шкварки, то там было что пожевать. А раскосые еврейские глазки с оттопыренной нижней губой были все ближе. И никто не обратил внимания, когда им принесли две жарких керамических кастрюльки под крышками, у ребят уже была своя жара, Мишка наматывал на кулак черные волосы, а длинные ведьмовские пальцы нащупали точку взаимопонимания под балахоном.
Минут через пять кровь вернулась к мозгу. Миша ел быстро, он сообщил, что насекомых не отличить от курицы с грибами, Маша ела лениво и все еще одной рукой. Миша подлил в кружки, если наливка замолчит в их крови, то станет неловко, а еще нужно дотянуть длящееся безрассудство до номера. И они дотянули.
За час с лишним до назначенного Маша и Миша вышли на охоту. Решили сразу направиться по юго-западной дороге в сторону замка Императора, они шли медленней и вальяжней всех, пропуская вперед гвардейцев и стражников, что возвращались в казармы.
Шатающийся одиночка попался довольно скоро. Он петлял и напевал что-то протяжное себе под нос.
— Подонок! — Машка влепила Мишке пощечину, — как ты мог меня променять на эту белобрысую козявку!?
— Я променял? Это ты запрыгнула в чужие подушки, как только подвернулся вариант получше, не хочу тебя больше видеть.
— Я вот сейчас отдамся первому встречному, только напьюсь как следует. — Машка извлекла из складок одежды бутылку с чем-то сизым, больно напоминающим свекольный самогон. — Мужчина, составьте компанию даме, меня сегодня некому согреть! Не бросайте меня одну в этом проклятом городе.
Новый кавалер в легких доспехах под серой накидкой и с мечом, съехавшим на его зад, остановился и пытался навести резкость на Машку. Когда ему наконец это удалось, он звонко икнул и что-то надорвал у себя в брюхе.
— Простите! — от отвернулся и на брусчатке показалось его последнее меню.
— Вот это мужчина! — сказала Машка, — Позволите, я буду первая? — она вытащила из бутылки сухой кукурузный початок и приложилась к литровой посуде. За один присест она всосала почти половину.
На обочине зааплодировали, Мишка хлопал громче всех.
— Вы умеете пить? — спросила она вылупившуюся на нее жертву и потянула ему емкость.
Пьяный воин смотрел на прищуренные девичьи глазки и соблазнительную ухмылку.
— Лучший императорский гвардеец Люццио Гвардини не подведет род мужской!
С этими словами он выхватил Машкин первач и залихватски заработал кадыком. После первого глотка сивушный дух самогона дал ему в ноздри, толпа хлопала и подначивала, сизая вонючая жидкость лилась через нос вместе с содержимым желудка, но Люццио, зажмурив глаза, шумно и страдальчески втягивал это назад. Его бы сейчас перенести за гаражи, куда-нибудь по колено в шахтерскую слякоть рабочего городка, а рядом поставить парочку собутыльников — типичная картина женского горя.
Всадив полбутылки самого отвратительного пойла, что только смогла придумать Наташка, он разбил бутылку о камни и начал шумно нюхать у себя подмышкой, выкатив глаза из орбит. Потом он заорал, а толпа его поддержала.
— Кто-то поможет мне дотащить моего мужчину до постели? — обратилась она к толпе.
— Я помогу тебе женщина, — выскочил вперед Мишка.
Он с легкостью подхватил тяжелое тело Гвардини, обвив его руку на своей шее.
— Воин что-то плел насчет женской коварности и подвоха, но ему было так плохо, что народ их просто обходил стороной.
Маша пристроилась рядом, и они зашагали в поисках укромного места.
Раздели его все за той же конюшней.
Местное солнце и луна висели над Теей у разных горизонтов. Была та пора дня, когда можно сказать, что вечер настал, но можно вполне пожелать доброго дня, и никто не удивится.