Тут уже откладывать было нельзя, зашептала ведьма, сложила пальцы, скрутила защитные пассы, прошелся по земле холодный туман в стороны от бабули. Несколько секунд все были в замешательстве.
— А ну, не тронь мою красавицу! — закричал Мишка, но его никто не слушал, толпа под воротами ринулась на ведьму, только пробиться не смогли, та пускала светящиеся иглы и метала шары в тех, кто был поближе.
— Наташка, тут у меня шашлыки для тебя!
— Оставь себе, у меня сыромятинка, подруга! — отвечала та со стены.
Самым последним был Мишка. Он начала раздеваться. Медленно и странно. На него отвлеклось несколько человек и закричали: — Отставить, ты что, с ума сошел?
Но Мишка уже стоял раздетый и наливался тьмой. Кто не был занят ведьмой, тот готовился сразиться с Демоном. Забойщик стоял с молотом и секирой, волосы его пылали, от тела шел жар, из ноздрей вырывался с рыком дым и искры.
Рывок вокруг оси, шаг вперед и рывок в другую сторону: два ряда воинов сметены. И неважно, клинок в руках, латы на теле — все в мокрый фарш с костями.
Забойщик набрал полное нутро воздуха и пустил в сторону ворот, где метала молнии старая лысая ведьма, вал огня по земле. Вокруг Наташки закричали люди, охваченные пламенем. Они ринулись в свой последний забег в случайную сторону.
Но на смену им вокруг стены из города бежали все новые и новые силы.
Где-то вдалеке били в железо. Это был не колокольный звон, но противный лязг, как будто колотили в жесть и рельсу. Этот звук доносился с юга. Оттуда же доносился шум и крик. Горожане разбегались из-под топота копыт — в город въезжала армия гурий, такого не было уже три сотни лет.
В городе были видны первые столбы дыма — это старые враги сжигали дома друг другу. Всем стало понятно, что Император больше ничего не делает. Будь он в строю, все давно бы закончилось.
Половина сражавшихся внутри стен и половина находившихся вне их, ринулась к центральным воротам. Открыли лишь одну створку, чтобы впустить желающих сражаться внутри и выпустить предпочитающих биться на мечах.
С крыши казармы новости быстро распространились среди гарнизона. Теперь в ход пошла мебель и копья — лишь бы закрыть дверь изнутри, да покрепче. Внутри выстраивалась оборона. Здание было предназначено для придворных и прочей прислуги с их семьями. Поэтому второго и третьего входа не было предусмотрено. Задней полукруглой частью казарма выходила на стену крепости, а длинная передняя стена была испорчена приделанными деревянными конюшнями по обе стороны от входа, и там как раз была заклинившая о конюшни шлюшья карета. Она уже горела, ее сверху облили маслом и бросили туда несколько факелов.
Грады стрел армии гурий осыпались на всю дворцовую площадь. Многие из них впивались то в пантеру, то в львицу, то в носорога. Шар мерцающей защиты вместе со страшной ведьмой перемещался вдоль южной стены, когда иссякала магия, ведьма влипала спиной в стену и пила из нее ее силы, а руками она притягивала еще целых воинов и иссушала их до костей, и тогда шар неприкосновенности двигался дальше по направлению к центральным воротам, где уже собрались ровные ряды красивых и сильных женщин. Каждый ряд из десятка молодых воительниц выпускал свои стрелы по очереди, первыми были ближайшие, они подымались с колен, делали залп, присаживались и закрывались щитами, затем делал свой ход случайный ряд, чтобы нельзя было догадаться, кто откроется для поражения на этот раз. В центре расчетов стояла старшая — Елена, она выкрикивала кто делает залп следующий, ее охраняло десять гурий с особо длинными щитами. Сзади по флангам уже готовились длинные шеренги воительниц с длинными острыми пиками и мечами через одну. Они ждали, когда у лучниц закончатся стрелы, чтобы обойти их и пронести десятки лестниц с крюками.
С северной стороны стену огибал Демон, о которого впиваясь плавились копья и стрелы. Он терпел боль, швырял вперед свой молот, который сметал в гармошку по несколько врагов, прорвавшихся ближе, он зажаривал на месте и рубил топором. После особо удачных забоев молотом он терял изрядное количество сил и ему приходилось подпитываться на пути к улетевшему тяжелому молоту, тогда он вытаскивал его из кучи забитых тел, прикрывая секирой лицо от стрел, что летели со стороны центральных врат, он замахивался и снова метал молот вперед. Кто не успел отбежать, тот уже лежал по частям. И снова он прокладывал огненный путь к своему молоту.