Мы все видели и было совершенно ясно, что талибы использовали здание в качестве опорного пункта для атаки на окружной центр. Они не стеснялись продолжать штурм на наших глазах и использовали здание в качестве убежища между нападениями. Если бы мы не открыли огонь и покинули Навзад, когда у нас бы закончилось горючее, они продолжили бы атаку.
Любой вызванный реактивный самолет не мог бы поразить цель, так близко к окружному центру. У наших людей был единственный шанс уцелеть. Их последним шансом была атака "Апачей" - ни один другой летательный аппарат не смог бы работать - что бы уничтожить талибов в соседнем здании, прежде чем, или бы они ворвались в окружной центр, либо у нас закончилось бы топливо.
Командир полка поблагодарил нас и записи должны были отправиться к нему "Рысью" в Кандагар, что бы он их позже просмотрел.
В течении нескольких следующих недель после этого, Джейк все еще вздрагивал, когда люди подходили к нему и бормотали слово "клиника". И многие это делали.
План
Воскресенье, 16 июля 2006 года
Кэмп Бастион
Я решил немедленно провести разбор полетов с нашими записями Hi-8. Я собрал Саймона, Джона, Джейка и нашего оперативного офицера вокруг маленького планшета "Сони", что бы обсудить с ними и просмотреть правила открытия огня. Я хотел особенно сосредоточиться на попадании наших снарядов.
Джейк и Джон уже знали, что мы не стреляли по комплексу, но я все еще считал, что важно показать им то, что я видел.
Для меня все записи применения вооружения выглядели как будто проигрываемыми в замедленном темпе. Я просматривал записи фотопулеметов с 2003 года, снова и снова. Я больше не пытался увидеть попадания снарядов. Я смотрел как движется линия прицела, как зависит стабильность от дистанции. Я смотрел на крошечные мелочи, которые другие не замечали, потому что они были слишком возбуждены от азарта при виде целей, взрывающихся в перекрестье прицела.
На крошечном экране 3х4 дюйма мы увидели именно то, что описали командиру полка. Я нажал кнопку проигрывания в замедленном режиме, как только увидел изменение счетчика с 300 на 299. Саймон записывал изображение с системы наведения, и мы видели то, что наблюдали из "Апача", только кадр за кадром. Снаряд, в конце-концов, попал и взорвался. Я продолжил покадровый просмотр, для всех пяти снарядов.
Вы не видите отдельные снаряды, только тепловые завихрения от них, а затем взрывы. Они шли с интервалом в 1/10 секунды. Потребовалось полсекунды, для попадания всех пяти снарядов в здание. Ни один из них не попал внутрь комплекса.
- Посмотрите на на вспышку здесь - я повторил место, где снаряд попадает в крышу. Там были небольшие отверстия, проделанные каждым из снарядов.
- Почти ничего - сказал я. - Но взгляните на тот, который попал в стену. Впечатляющий взрыв, но он не пробил стену здания.
Я нажал быструю перемотку вперед и сквозь дыры в крыше показались струйки дыма, но ничего не было из дыр в стенах. Дым валил из окон и дверей рядом.
- Когда вы стреляете во что-то, смотрите, какой от этого получается эффект; только тогда вы узнаете, если ваше оружие...
Полог откинулся, и ребята с "Чинуков" ворвались в палатку. Они только что получили вызов. Они пришли присоединится к нам, за штабным столом. Полет спас меня от еще одной перемотки.
Оперативный офицер вбежал из соседней двери, качая головой. Дики Бонн был обычно таким крутым, что я думал, есть ли у него вообще пульс.
- Это Навзад - сказал он.
Парни с "Чинуков" недоверчиво посмотрели на него. Во время их последней вылазки, талибы промахнулись по ним буквально на волосок. Они этого не показывали, но должно быть, они малость обосрались.
- Есть ли временные рамки? - спросил один из пилотов.
- Мы пока этого не знаем.
Никола Бенци, военно-морской летчик, прибывший по обмену с ВВС, посмотрел на нас и уныло усмехнулся.
- Мы снова туда идем.
Мы знали, как их всех зовут и хорошо ладили, но не слишком сближались. Все держались вежливо, но своей компанией. Мы обменивались шутками, когда видели их в оперативном центре, но они оставались в своей палатке, а мы оставались в нашей, хотя они были рядом.
Отчасти, из-за того, что нам было стыдно приглашать их. В Армейском Авиационном Корпусе был только телевизор, со старым "Плейстейшн" внизу, несколько книг и пачка журналов; у них была стереосистема, широкоэкранный телевизор с объемным звуком, "Xbox", "Плейстейшн" и любые игры. У нас были шезлонги, у них настоящий диван. У нас были раскладушки, у них настоящие кровати. У нас был охладитель, у них был холодильник. Когда дело касалось домашнего уюта, ВВС не страдали херней.