На Джин тогда кидали сочувствующие взгляды, а она мысленно корила себя: скорбеть не получалось. При жизни они ни разу не виделись — кроме того, мать вообще предпочитала лишний раз не упоминать, что у неё есть сестра.
— Эй, — подбодрила её Иджи, — спину прямее, вот так. Никто не ждёт от тебя рыданий.
— Но они же…
— Они просто изучают тебя, только и всего. Гадают, что ты будешь делать потом, останешься или сбежишь. Приезжие в Хэллгейте — редкость.
Неподалёку у чёрного внушительного фургона с наклейкой «Похоронное бюро Томлинсона» курил, уставившись куда-то сквозь присутствующих, крепко сбитый широкоплечий мужчина с густой бородой. Джин посмотрела на него лишь мельком, перевела взгляд на двух молодых женщин справа от него. Одна, хрупкая и бледная, была закутана в чёрный многослойный балахон из полупрозрачной ткани. Её спутница предпочла строгий костюм, чертовски похожий на смокинг.
— А это кто? — не удержалась Джин.
— Шэдоу и Дар.
— Они знали тётю?
— И очень хорошо, — Иджи прищурилась, внимательно изучая обеих. — Они тоже ведьмы.
— Погоди, так Дельфина…
— Клянусь небесами, неужели ты ещё не догадалась?
Сейчас, прокручивая в голове эту сцену, Джин могла только посмеяться над собой. Разумеется, тётушка тоже была частью ковена — того самого, о котором она толком ничего не знала.
Следующим вечером после похорон прямо в «Сытый аллигатор» доставили несколько пыльных сундуков. Сухощавый мужчина, чьи тёмные волосы тронула седина, сообщил, что являлся особым помощником Дельфины Фэйрфакс при её жизни и что в числе прочего тётушка велела, чтобы содержимое этих сундуков сразу же передали наследнице.
Посетители помогли ей перенести всё наверх, в комнату, которую сняла Джин. В сундуках оказалось столько барахла, что первым её желанием было выехать за город и просто выбросить это всё в болото. Но потом она принялась разбирать записи на пожелтевших ветхих листах, изучать резьбу на миниатюрных шкатулках, примерять украшения — и задохнулась от восторга. Судя по запасам тётушки, в ковене та была отнюдь не последней ведьмой.
Иджи, увидев, какими сокровищами Дельфина наградила Джин, сообщила, что теперь её бару нужна куда более мощная защита, чем прежде.
— Любая женщина, хоть что-то понимающая в магии, — пояснила она, — позволит отрезать себе любую руку на выбор, лишь бы заполучить это всё, уж поверь. Так что давай-ка найдём твоему наследству местечко получше.
Теперь содержимое сундуков лежало в подвале «Аллигатора», окружённое таким количеством защитных символов на стенах и полу, что Джин не хотела знать, какая кара ждёт глупца, рискнувшего сюда сунуться.
— Дорогуша, — Иджи легко хлопнула её по плечу. — Витаешь в облаках. Всё в порядке?
— Да, я просто… Ну, знаешь. Задумалась о том, как мы познакомились, как я сюда приехала и всё такое.
— На тебе лица не было. Ни дать ни взять оленёнок в свете фар. Но теперь волноваться не о чем, честно-честно! Это твой дом.
— Временный дом, — уточнила Джин.
— Не загадывай… Всё постоянное когда-то считалось временным.
Удивительно, что она вообще оказалась здесь.
Если уж на то пошло, ехать в Хэллгейт должна была мать Джин — но та на известие о смерти сестры лишь поджала губы и сказала, что если в завещании упомянута племянница, ей «со всем этим дерьмом» и разбираться. На вопросы она тоже не отвечала. Добавила лишь, что эта поездка, может быть, пойдёт Джин на пользу.
Город, маленький и душный, показался ей не очень-то гостеприимным, но стоило дойти до «Сытого аллигатора» — и всё изменилось. Иджи с её звенящими украшениями и грудным смехом совсем не была воплощением уюта и безопасности, однако ощущалась именно так.
Кроме того, каждый вечер Джин спускалась в бар и слушала, слушала до бесконечности. Завсегдатаи любили почесать языками и почти не обращали внимания на незнакомую девицу. Перебросились с ней парой слов, спросили, откуда и зачем приехала — и ладно.
Больше всего из тем, что они обсуждали, Джин заинтересовало убийство губернаторской семьи. Семь лет назад кто-то сжёг их дом. Виновного вроде бы даже посадили, однако беглое чтение статей в сети заставило Джин сомневаться, что поджигателем был Ленни Дикинсон.
Из того, что она прочла о нём, удалось выудить, что Ленни Дикинсон убивал женщин одного типажа и использовал при этом бейсбольную биту. Сгоревший особняк в эту картину как-то не вписывался.