Мейсон попытался поднять голову, которую он невольно уронил назад. Раскинутые в стороны руки подрагивали, агония пронзила его тело. Мейсон, облившись кровью изо рта, с трудом потянулся к собственной груди, в которой было теперь что-то, чего быть совершенно точно не должно. И, не веря, что это происходит именно с ним, он умер, удивлённо глядя в затканное тьмой, облачное небо.
Оставив всё, как есть, Хэл убрал в карман ремень, поднялся к Чеду и, порыскав в его карманах, взял оттуда сотовый. Он не стал долго раздумывать над блокировкой и просто положил его в карман, решив, что уничтожит после, в своём аккламаторе.
Мистер Буги медленно направился к дому, откуда доносилась громкая музыка. Оказывается, Конни пригласила больше гостей. Это не хорошо и не плохо, и Хэл не хотел щадить никого из них. Он одёрнул воротник дублёнки. Застегнул её на две пуговицы на поясе, чтобы спрятать след от подошвы кроссовка на рубашке. Затем, пригладив волосы, как следует осмотрелся — нет ли где крови на одежде — и, постучавшись, вежливо замер, сложив руки за спиной. Ему не открывали порядочно времени, и он постучался снова прежде, чем услышал шаги.
Ремень покоился у него в кармане. Очки он по-прежнему не снял. И, когда дверь открылась, Хэл холодно улыбнулся.
— Ого, — изумилась Сондра, окинув его быстрым, любопытным взглядом. — Вот так встреча. Чем обязаны?
— С Хэллоуином! — сказал он, и улыбка стала только обворожительнее. — Я зайду буквально на минуту, чтобы поздравить Конни, если ты не против.
— Конечно, конечно, — Сондра посторонилась, пропустила Хэла внутрь, напоследок буркнув. — Как я могу быть против.
Дверь закрылась. Хэл поглядел на Сондру через плечо, вынул руку из кармана. В коридоре был встроенный гардероб, он хорошо это помнил, и это было очень кстати.
Так, Мистер Буги оказался внутри.
========== Хэлло, дорогая ==========
Когда Конни была маленькой, папа часто играл с ней в «самолётик».
Это было так.
Она раскидывала руки в стороны, а он подхватывал её и кружил. Конни глядела вниз, вся в мурашках от ощущения полёта и пустоты под собой — и заливисто смеялась, когда отец делал вид, что вот-вот выронит её, или, допустим, что Конни, не ровен час, врежется в стену, или диван, или кресло. Чувство полёта и первый детский восторг были связаны у неё с отцом.
Любовь между ними двумя была такой сильной, что без отца Конни в детстве отказывалась засыпать. Он часто задерживался на работе, и она ждала его у окна своей комнаты на втором этаже, вглядываясь в ночную улицу, чтобы увидеть, как сизую мглу разрезают фары его машины. Она знала, что папа, как бы сильно ни устал, поднимется к ней, подоткнёт одеяло или просто погладит по голове — просто побудет рядом хотя бы минуту, и день, считай, прожит не зря.
Мелисса Мун удивлялась. Если бы Гарри стоял на одной стороне улицы, а Конни на другой, и между ними был обрыв, она безо всяких сомнений помчалась бы ему навстречу и прыгнула, зная, что отец подхватит. А даже если нет, она всё равно сделала бы это ради него.
Такая она была на самом деле, их Конни.
Детство её, тёплое и счастливое, было озарено ярким светом. Потом свет этот стал тише в окнах её комнаты. С тех пор, как умерла мама, многое изменилось. Конни слышала много раз, что смерть меняет людей — но не знала, что столкнётся с этим сама. После похорон отец был от неё всё дальше, и дальше, и дальше. Дверь в его комнату закрывалась сначала по чуть-чуть. Потом больше. Затем наполовину. А в конце концов, он вспомнил, что она ещё запирается изнутри на замок.
Свет в окнах комнаты Конни померк окончательно, когда умерла бабушка Тереза.
Так, она осталась одна.
Застыв в гостиной возле большой семейной фотографии, поставленной в деревянную рамку на каминной полке, Конни показалось, что она спит, а всё кругом — кошмарный сон, от которого ей нужно срочно проснуться. Сколько лет она спала? Конни не знала, но наконец пробудилась.
Всё это не может быть правдой.
По дому разливалась громкая музыка. Играли «Небеса лгут» группы Лакуна Койл. Стейси-Энн и Милли, небрежно двигаясь в полутьме комнаты и держа за горлышки бутылки с пивом, о чём-то болтали. Карла нигде не было видно. Чед, наверное, ушёл курить — опять: он всё время дымит на улице. Сондра куда-то запропастилась. Со второго этажа, посмеиваясь, спустились Тейлор и парень, которого Конни не знала — высокий, хорошо развитый физически, со светлыми волнистыми волосами и голубыми глазами. Загорелый и весёлый. Что-то в нём отчасти напомнило ей Хэла, и она вздрогнула и отвела взгляд. Тейлор оживился.
— Констанс, эй! Ну наконец-то, к нам спустилась королева, — он с улыбкой подошёл к ней и взял за плечо, развернув к себе. — Это Джош, он с Сондрой. А это Конни, я тебе о ней рассказывал.