Кэндис неловко улыбнулась, будто пьяные склоки соседей к ней не имели отношения, и быстренько заперла дверь.
— Ну вот, — она обвела взглядом тёмную комнату и подумала, что здесь было бы неплохо прибраться, но чего уже об этом думать. — Проходи. Обувь можешь не снимать.
Это устраивало Хэла. Он развернулся, медленно продвигаясь вглубь общей гостиной с двумя дверьми по разным стенам. В центре была маленькая кухонька, и даже в темноте Хэл видел в раковине немытую посуду, а в ведре — кучу мусора. Хэла передёрнуло. На журнальном столике возле придавленного дивана стояло две пивных бутылки. Хэл вздохнул полной грудью, вобрал воздуха в лёгкие ртом и крепко сомкнул губы, так, что казался пловцом, погрузившимся на глубину. Он выпрямился: тотчас появилась сытая складка под подбородком.
Лучше места для его дела не придумаешь. Он здесь испытает себя на все сто.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — Кэндис подошла со спины и коснулась рукой его талии.
Хэл представил, что пьёт из этой посуды, из этих грязных, плохо вымытых чашек, и снова сделал вдох ртом.
— Нет. Пойдём к тебе. — В его глазах был ужас. Кэндис этого не заметила.
— Показать мою спальню? — игриво спросила она, обойдя Хэла, и потянула его за руку.
— О да.
В сумраке его лицо, казалось, поглощало любой, даже слабый свет. Далёкий фонарь на улице и редкие отблески фар роняли скользящие тени на Кэндис, но не на Хэла. Единственное, что белело в темноте — его волосы, и странно яркими были белки глаз, светящихся, как фонари в тумане.
Кэндис открыла правую дверь: та не запиралась на ключ или щеколду. Хэл это отметил. Он вошёл вслед за Кэндис в крохотную комнатку, где располагались только двуспальная кровать в углу, пара полок над ней, комод и плетёное кресло — всё. На стене напротив кровати висело зеркало, и Хэл замер, заметив своё отражение.
— Разденешься?
Кэндис включила лампу на подоконнике; на стене жёлтым зажглась гирлянда. Хэл посмотрел в окно. Проулок был таким тесным, что в окна дома напротив он смотрел свободно и прекрасно видел всю обстановку.
— Разденешься? Или ты из стеснительных? — с улыбкой повторила Кэндис и сняла жакет, бросив его в кресло.
Хэл кивнул, снял свою куртку и аккуратно перекинул её сначала через сгиб руки, складывая пополам по складке, а затем повесил на спинку кресла. Кэндис закусила губу.
— Ты такой… — она не смогла сразу подобрать нужного слова. — Опрятный.
Хэл взглянул на неё:
— Спасибо. Я люблю, когда всё на своих местах.
— А я не запариваюсь.
«Оно и видно» — мрачно подумал Хэл, но ничего не сказал. Он здесь не за этим. И если ему повезёт, девчонке просто перепадёт секс, вот и всё.
А если нет?
Ты же знаешь, что врёшь себе, — с укором сказал Другой Хэл. Ты просто попробуешь не убить её, потому что играешь с огнём. У тебя не получилось ни разу переспать с женщиной, не задушив её, потому что у тебя встаёт только на убийства, чёртов ты ублюдок.
Хэл велел болтливой скотине в своей башке заткнуться, и тот холодно ответил: в конце концов, это был мой план и я это придумал. Так что засади ей и сдержись, как сдержался с этой шлюхой в доме Конни. Где одна, там и вторая. Где эти две, там и Констанс. Проблема, правда, в том, что ту шлюху из ванной ты всё равно грохнешь…
Хэл вспомнил, как плохо ему было, когда он переспал с Сондрой и не убил её, и у него едва не скрутило живот. Он боялся, что ему будет ещё хуже сейчас, после второго такого опыта. Но Кэндис отвлекла его от этих мыслей.
— Присядешь? — она опустилась на кровать и похлопала рядом с собой.
Странный мужик этот Стэн, вот что она подумала. Странный, но милый. Вроде не из стеснительных, но слишком молчалив и спокоен. Будто чего-то боится, что ли?
Он сел рядом и привлёк её ближе, обняв за талию. После короткого мгновения — поцеловал. Поцелуй был спокойным, почти вялым, и Кэндис вспомнила странное, не вяжущееся с сексом с незнакомцем слово — «целомудренный». Да, пожалуй, он был именно таким, их поцелуй.
Она позволила себе упереться рукой Хэлу в грудь и толкнула его на кровать. Он упал на куцую подушку, пропахшую женским потом, духами и порошком, и едва не сблевал, но держался. Он прикрыл глаза и попытался вообразить, что находится за много миль отсюда, в Смирне, на втором этаже в доме Конни, в её спальне. Он представил, что подушка пахнет её телом — горько, будоражаще, с лёгким оттенком обжигающей корицы. Его Конни так хороша… Она как хэллоуинское угощение. Осенняя и ласковая, податливая, льнущая к нему. Хэлу немного помогло то, что он держал в голове её образ. Он открыл рот шире и позволил Кэндис углубить поцелуй. Вместе с тем он взял за край её топик и поднял его, обнажив грудь в несвежем бюстгальтере.