наверное
ничего плохого.
Правда?
Он открыл перед ней дверь, она села к нему в машину. Всё случилось как бы само собой. Он не настаивал, она не отказала.
— В кино? — уточнил он уже за рулём.
— Я не против, — улыбнулась она.
Он улыбнулся в ответ, и они тронулись с места.
До Пембрука от дорожного щита «Вы покидаете Мыс Мэй» было ехать ровно полчаса. Трасса лежала перед глазами, гладкая, как лента. Джой смотрела на асфальт, подсвеченный фарами, и задалась вопросом, как могла сесть в машину к незнакомцу.
Он беспечно называл фильмы. Болтал что-то о своём. О том, что скоро Хэллоуин. Что он ездил к племяннице сегодня. Что немного заблудился, и что это на самом деле подарок судьбы — их встреча. Затем спросил, раздражает ли её, когда в кафе не ставят бесплатные чесночные палочки. Это её развлекло. И она, засмеявшись, подумала: как я могла думать о чём-то плохом. Это явно не тот случай.
Через полчаса они спокойно въехали в Пембрук. Улицы были уже пусты. Редкие прохожие в центре спешили домой: в жилых кварталах было и вовсе тихо. Хэл предложил ей сходить в кино на «Хэллоуин заканчивается». В больших городах фильм уже отгремел, а здесь это была новинка. На афише человек в серой маске спина к спине стоял со своей жертвой. Джой поёжилась.
— У Майкла самая жуткая маска из всех, — поделилась она, когда Хэл — он так представился — повёл её к кассе.
— Из всех?
— Ну да. Из всех остальных маньяков.
Он что-то промычал и заплатил за два билета. Спросил, какие места она предпочитает.
— Где-нибудь в центре зала, — отмахнулась она. — Обожаю смотреть так кино, сразу вспоминаю, как мы с отцом ходили.
— Он любил фильмы?
— Он любил выпить, — хихикнула Джой, — и отсыпался в зале. А я так пересмотрела целую кучу всего.
— Боялся, из дома его выгонят?
Джой кивнула.
— В точку. Я росла с бабушкой, а папа просто брал меня иногда… ну так. На выходные.
— Понятно.
— Он не всегда пил, — пояснила она зачем-то и покраснела. — Просто это порой бывает сильнее человека.
— Что — это?
Они вошли в кинотеатр, и со всех сторон их окутало ароматом карамельного попкорна.
— Его… плохие привычки. Одержимость.
Хэл задумчиво качнул головой. Почесал затылок.
— Да, не поспоришь. Ты любишь сладкий или солёный попкорн?
— Сладкий.
— И я. Возьму один большой?
— Да, без проблем. Но напитки разные!
Он хохотнул:
— Ладно. Нам один большой карамельный попкорн, пожалуйста, и две…
Усталая девушка за кассой хмуро взглянула на забавную пару. Высокий мужчина — как с картинки в своей полосатой черно-белой рубашке и замшевой куртке, и девчонка ему по подбородок, вида далеко не такого же блестящего, как её кавалер.
— Я буду колу, — сказала Джой.
— Две колы.
В стаканы положили колотого льда, из автомата прыснула газированная вода, смешанная с сиропом. В полосатое большое ведёрко доверху насыпали горячего ароматного попкорна. Хэл вручил его Джой, сам взял напитки.
— А какой у нас зал?
— Хэл.
Джой покачала головой и рассмеялась. И девушке за кассой, и ему самому вдруг почудилось, что на мгновение она стала красивее, чем была.
— Здесь только один зал.
Фильм шёл час пятьдесят. Кроме них, здесь были только две пары — и они явно пришли не за сюжетом следить. Кино ещё не началось, а их лица было трудно разобрать — где чьё. Почти лицехваты, сросшиеся друг с другом кожей.
Джой шепнула, когда нащупали кресла в темноте:
— Даже на рекламу не опоздали.
— Ты тоже любишь смотреть рекламу?
— Да я только ради этого и хожу в кино!
Он улыбнулся. Очень ярко в неоновой призме кинотеатровых софитов, подсвечивающих дорожку к креслам. Джой и Хэл удобно уселись, он расстегнул куртку, она сняла джинсовку.
Вдруг Джой повернулась к нему всем телом, и на лице её Хэл увидел тревогу:
— И всё же, зачем ты меня сюда позвал?
Музыка гремела с экрана своё. Во рту было сладко от колы. Джой ощутила на корне языка странную горчинку, когда его улыбка стала какой-то жалкой, и он сказал:
— Хочу сегодня забыться, потому что мне так паршиво. И нашёл самую добрую девушку в округе, как мне кажется.
Она посмотрела на него очень внимательно. Он выглядел как человек, которому действительно нужна была помощь.
Как только раньше она этого не заметила?
— Тебе не кажется, — заверила Джой. — Смотри. Фильм начинается.
Он откинулся в кресле и расслабленно прикрыл глаза. Завтра он вернётся в Смирну, но это будет потом. Через каких-то несколько часов. По крайней мере, сейчас он может быть спокоен.
И может немного забыть то, что произошло в том доме.
3
Тейлор так и не приехал днём. Не появился он и вечером. И даже утром. Зато всю ночь дом стонал и скрипел, будто разбитая артритом старуха, чувствуя, что внутри есть кто-то, кого можно напугать этими звуками.
Каждый спрятался по своим комнатам, каждый думал о своём.
Стейси — о том, что хотела бы, чтобы Тей приехал. Он чертовски давно ей нравится. Как она мечтала встретить его здесь! Остаться с ним наедине, поговорить. Получить призрачный шанс завладеть его вниманием. Ей трудно быть второй; она привыкла к самой заметной роли среди своих подруг, бывшая королева школы — но Тейлор был, увы, не ею увлечён, а её подругой. Это было мало того что очень обидно, так ещё некрасиво — ну, вздумай она завести о нём разговор с ней. Мало ли. Вдруг он нравится ей.
Чед думал о том, лёжа на продавленном скрипучем диване, что жизнь — несправедливое дерьмо. Он мог бы кайфовать на ГикКоне, а поехал сюда, в сраную Джорджию, в городишко, названия которому он даже не помнил. И думал, что иногда судьба тасует карты не так, как тебе нужно, а так, как хочет; так вышло, что билет на ГикКон он не достал, а оставаться в общаге было делом неблагодарным. И теперь вот его занесло сюда, в старый дом подружки по колледжу. Он будет справлять Хэллоуин с этими неудачниками, когда мог бы тусоваться с компанией таких же любителей научной фантастики и космоопер. Отстой.
Ричи и Оливия хотели заняться сексом — он всегда отвлекает, но Ричи, выходит, занялся им почти сам с собой. Он побыл сверху несколько минут, вжимая Оливию в холодную простынь. Затем кончил. Скатал презерватив. Спрятал его обратно в блестящий пакетик. Улёгся Оливии за спину и чмокнул её в ухо прежде, чем уснуть. Он ужасно устал в дороге, а она, холодная, как постель под ней, разочарованно смотрела в темноту. Там, в углу, ей чудилось всякое очень долго, прежде, чем расстроенное сознание не пропало в лабиринтах сна. А потом, когда ей приснилась высокая чёрная тень с белыми глазами, горящими, как круглые фонари, резко вскочила в кровати вся в поту. Ричи так и не проснулся: похрапывал. Только руку ей на плечо закинул.
Милли и Сондра спали в одной комнате. Милли хорошенько проверила запертую дверь и окно, зачем — сама не знала, но легла в постель с необъяснимой тревогой. Она как следует вымылась и выпила противозачаточные. Этот чёртов бык накончал в неё! Ублюдок. Теперь она будет с особенным нетерпением ждать месячных. Когда она переодевалась при сестре в пижаму, та увидела на её груди полумесяцы глубоких укусов и молча вскинула брови.
— У кого-то всё же был страстный секс? — спросила она.
Милли промолчала, тогда Сондра толкнула её в бок.
— Был, — неохотно призналась та. — Но… не такой он и страстный.
Скорее — безумный, грязный, похотливый, страшный. Он отдрочил себя ею, а потом вышвырнул, хотя сначала был до дрожи любезен. Милли не удивилась бы, если бы он сделал что-то вкрай сумасшедшее. Вытер член о её бельё или дал ей пощёчину. Но он не сделал. Он доставил ей удовольствие — своё, извращённое. Она почувствовала себя так плохо, как только могла. Словно лабораторная мышь, на которой поставили опыт.