Он с сомнением посмотрел на фотографии в рамке на стене и отметил одну. Там была солидная дама с сединой и прямой осанкой, женщина помоложе — верно, её дочь, уж больно похожа была. И девочка лет двенадцати с медными косами по плечам, в самом центре между ними. Ясное дело, кто это. Конни, конечно.
Тейлор задумчиво перевёл взгляд с маленькой Конни на Конни постарше. Она каталась на велике в платье и соломенной шляпе, и фотография была солнечной и размытой, а Констанс на ней — очень счастливой.
«Надо бы забрать себе» — подумал Тейлор и решил, что обязательно вынет фото из рамки, но так, чтоб никто не заметил: например, ночью, или когда все будут во дворе. Улучить минуту несложно. Да и вряд ли Конни её хватится.
5
Милли хорошо знала Тейлора Роурка. Пожалуй, даже слишком, потому никогда бы не поверила, что он — добровольно! — притащился в этакую глушь. Впоследствии Милли сама задавалась вопросом, на кой чёрт поехала. Иногда такие судьбоносные события начинаются как недоразумение. Её кузина, Сондра, хорошо дружила с Карлом и Стейси. Стейси была подружкой Констанс и славилась тем, что умела устраивать отвязные тусовки. А у Констанс был свой дом, и сбрасываться потому нужно было только на еду и пиво.
Хорошие люди в хорошей компании — почти залог успеха. Но когда в ней появляется Тейлор Роурк, значит, что вечеринка будет ну почти легендарной. Он был мастер устраивать их, особенно на Хэллоуин. Все понимали: раз Тей приехал, ему здесь что-то нужно.
Вряд ли он прикатил ради брата, они с Чедом почти не общались. Непохожие друг на друга, как это часто бывает в семьях, они жили каждый по себе, в непересекающихся прямых. Так что Милли метко определила, что Тейлор здесь появился ради девчонки, само собой.
Вопрос только, ради какой.
Она вышла из дома: там было слишком душно. Много людей, чертовски шумно. Стены давили. После вчерашнего хотелось покоя и тишины. Чувство было странное. Не передать так просто, какое, но будто она побывала в могиле.
Коснулась паука или змеи. Окунулась по макушку в вязкий ил. Или прошла сквозь паутинные застенки. Странное соприкосновение с неизвестным — и тревога, осевшая на коже вместе с тем жадным оргазмом. Безумие в его потемневших глазах. И обещание неизбежного в стальной хватке цепких пальцев. Страшнее всех ужасов, хуже всего, что таилось в темноте и пугало Милли — бессознательное неизвестное, с тех пор, как она научилась говорить и звать родителей на помощь, если казалось, что в шкафу сидит Бугимэн. И Милли узнала его, ведь это был он — но пришёл не ночью, прячась за старые, пыльные дверцы среди полок и одежды, пропахшей средством от моли. Она узнала — вся покрывшись холодным потом — чудовище в том, кого избрала подарить себе наслаждение. Кому позволила себя взять.
Эти глаза — пусть и тёмные — в её воображении они были страшными белыми фонарями, бликами от очков, затаившимся стеклянным взором змеи или матовыми фасеточными глазами птицееда. А он — весь заткан тьмой. И Милли начало казаться, что это он сидел в темноте её шкафа в детской с первого дня и просто выжидал удобный момент, чтобы подобраться к ней поближе, и…
Милли вздрогнула и положила ладонь себе на шею, сжала плечи. Именно тогда она заметила движение на дороге и затравленно проследила за коричневым Плимутом, проехавшим прямо к Кадиллаку Тейлора.
А потом оттуда вышел он.
Милли подобралась и оцепенела.
Он вышел из машины. Деловито обошёл свой старый, но чертовски ухоженный Плимут — возле него смотрелся крайне органично — и открыл багажник.
Интересно, поместится ли в его тачке труп? Она достаточно большая. Да по-любому человека туда запихнуть можно.
— Плимут Барракуда, — сказал за спиной у Милли Тейлор, и она вздрогнула.
Как это она не заметила, как он подошёл?
— Какое старьё, — обронила Милли, хотя совсем не думала так по-настоящему.
Спроси её раньше об этой машине, и она бы сказала — дьявольски стильная, как и хозяин. Но, как и в хозяине, было в ней что-то хищное. Круглые фары под щитками казались нахмуренным взглядом, а стальная рама была агонизирующей улыбкой. Милли пробрало до костей, когда он лязгнул багажником. В руках он держал несколько белых пакетов из супермаркета. А потом с пассажирского места, впереди, открылась дверь — и оттуда вышла очень спокойная Конни.
— Давай я помогу, Хэл, — сказала она и подошла к нему очень близко.
Милли бы даже сказала — слишком. И едва сдержалась, чтобы не крикнуть: беги, Констанс!
Она сжала бутылку с пивом в руке так, словно та была оружием. И мрачно смотрела, как он
Хэл. Констанс назвала его Хэлом
ласково склонился пониже, совсем как к ребёнку. Было в этом что-то противоестественное. Она разок видела на видео, как тигр в зоопарке не заметил стеклянной стены и прыгнул на ребёнка.
Милли прищурилась и вспомнила.
М-м-маленькая моя… — это был его полустон, и ей стало страшно.
Тейлор прошёл мимо, спустился по ступенькам и небрежным шагом направился к Плимуту.
— Не утруждайся, тыковка, — сказал тем временем Хэл. Он смотрел на Констанс покровительственно — сверху вниз. И Милли могла бы поклясться, наверное, чем угодно, что эта идиотка таяла, когда он так делал. — Просто открой мне дверь, идёт?
— Можешь оставить всё на кухне, — сказала Конни, — ты, кстати, выпьешь чего-нибудь?
— Почему нет, — не стал возражать Хэл и плечом к плечу пошёл с ней. Он без особого труда нёс на себе покупки и не сразу (а может, только притворился, что не сразу?) заметил Тейлора.
Не такой высокий и мощный, но спортивный и для парня в девятнадцать очень развитый, Тейлор Роурк был чертовски хорош в своей белой футболке с надписью Red Socks и тёртых джинсах. Чёрные волосы его казались немного несвежими, но те, кто хорошо знал Тейлора, знали также, что он просто укладывает свои кудри гелем, чтобы приструнить их. У него над губой был длинный тонкий шрам. Незаметный почти, но такой, что лицо его становилось невыразимо очаровательным, стоило ему улыбнуться чуть выше шрамированной половиной рта. И тёмные глаза — жгучие и глубокие — они не одну девичью душу перетрясли до основания.
Конни совершенно не ожидала его здесь увидеть прямо сейчас и остановилась. Тейлор же подошёл к ней, на Хэла взглянул мельком и вскользь — и потрепал Конни по плечу.
— Эй, Мун! Конни! Ну что, как делишки? Я подгадал время и приехал, — сказал он так, будто делал ей одолжение, а себе — подарок. — Сюрприз?
Конни улыбнулась сквозь силу. Улыбка эта была дежурной, но вряд ли Роурк вдавался в такие подробности и присматривался.
— Вот молодчина. — Пробормотала она себе под нос. И «молодчина» прозвучало в духе «чёрт бы тебя побрал!». А потом добавила. — Чед тебя уже сдал. Так что… не сюрприз.
— Да ладно! — искренно цыкнул Тейлор. — Он такое трепло. Я его когда-нибудь за это прикончу.
— Уж постарайся. — Конни беспомощно заозиралась. Может, удастся как-то сбежать от Тейлора? За его плечом она заметила Милли и помахала той. — Милли, привет! Слушай, ты не могла бы…
Милли что-то пробормотала и быстро исчезла в доме.
Чёрт. Не могла.
Тогда Констанс повернулась к Хэлу:
— Хэл, познакомься. Это Тейлор, мой друг по колледжу. Тей, а это мой…
Она осеклась и кончила уже много тише:
— …дядя.
На короткий миг ей почудилось — он потемнел лицом. Смерив Тейлора глазами — сверху вниз — он бросил очень холодно:
— Рад знакомству. — И всучил ему пакеты. Тей оторопел. — Держите-ка, молодой человек. Конни, ты не принесёшь мне очки?
— Да, конечно, — растерянно сказала она, не понимая, что случилось.
До дома они доехали прекрасно. Никаких проблем! Болтали о ерунде. Потом перешли к другому. Конни не хотела, но незаметно для себя поделилась с ним новостью о пропаже Бруно. Чёрт, Хэл ужасно сочувствовал, давал весьма дельные советы по поимке пса. Конни вскользь сказала: Бруно, наверное, удрал, когда Джорджия случайно открыла дверь в её спальню. И Хэл невзначай спросил, что это за Джорджия и какая она из себя. Потом они разговорились о старших родственниках, и Хэл вкратце упомянул, что его мать, увы, по состоянию здоровья была вынуждена переехать в дом-пансион для престарелых. Он был полностью на гособеспечении, но Хэл навещал её каждый месяц, а руководству платил деньги в порядке благотворительности. «Иначе никто ничего не будет делать для неё по-особенному хорошо» — сказал он.