— Но почему? Я не понимаю!
— Понимаешь ты все. Она с Василь Дмитричем дру-у-ужит… — последнее слово прозвучало такой откровенной фальшивкой, что даже идиоту было бы понятно, что имеет в виду интеллигентнейшая преподавательница физики.
— Но… Как же так можно? Это же…
— Это всего лишь жизнь, дорогая моя, всего лишь жизнь… Каждая в ней добивается своего теми путями, которые ей доступны… К счастью, или к сожалению, мне пути Аглаи Петровны не подходят…
— Ну, это вообще с ее стороны мерзко… — поддержала разговор Людмила Викторовна, и тут же с удовольствием развила сплетню, — но ничего удивительного, я понимаю. Она же сразу с Корольковым и Таганяном… Общается…
— Да? Тоже в том же ключе?
— Говорят… Частенько у них в сауне отдыхает. Той, что на втором у нас, в комнате отдыха ректората.
— Ну, тогда все понятно.
— И что в ней такого? Вообще ведь посмотреть не на что? Мартышка рыжая.
— Люд, это некорректно… Мы не виноваты в той внешности, что у нас есть… Это природа же…
— Конечно! Но кое на ком природа отдыхает очень сильно.
— Зато награждает другими умениями… Кто-то умом пробивается, трудится честно, а кто-то…
— Ужас…
— Да, согласна…
Заклятые подруги Аглаи Петровны уже давно ушли, а она все стояла в кабинке, оглушенная услышанным. Его гадостью, глупостью, дешевой женской завистью… И, самое главное, вероломством!
Потому что эти самые Мария Сергеевна и Людмила Викторовна так с ней замечательно общались всегда, на совещаниях садились рядом и дружно смеялись, приносили вкусняшки и приходили на кафедру химии в большую перемену на чай.
Аглая Петровна не первый год работала в дружном женском коллективе, конечно же, а потому ни в какие серьезные дружеские намерения не верила, но искренне считала, что никому тут на пятки не наступает и все ее любят. Ну, большинство, конечно же.
А, оказывается, про нее уже давно распускают гадкие слухи, и внимание проректоров, будь они неладны, развратники, не осталось незамеченным…
И ее дружбу с деканом кафедры химии, Василием Дмитриевичем, извратили… А у него жена молодая, между прочим! И ребенок скоро будет! Третий! Как не стыдно?
Неудивительно, что из туалета Аглая Петровна вылетела еще более прекрасной, чем залетала. Настолько прекрасная, что лишь метлы не хватало. И любимого Толстопуза на плечо. Хотя, на плечо-то он при всем желании уже не заберется…
Злость и обида требовали выхода, и Аглая Петровна хищно огляделась в поисках жертвы.
К сожалению, студенты, с их феноменальным чутьем на возможные проблемы, сворачивали с пути разъяренной ведьмы еще шагов за тридцать, умудряясь смыться от несправедливого возмездия за чужие грехи.
Аглая Петровна забежала на кафедру, села за стол, начала лихорадочно перебирать бумажки…
В груди все горело, болело от обиды и гнева, и выместить это было необходимо. Иначе лопнет ведь!
— Аглая!
Ох, какой мягкий, медовый просто голосок… А как же «Мартышка рыжая», а, Людмила Викторовна?
Аглая отложила в сторону бумажки и хищно прищурилась. Как замечательно! Жертва сама идет в сети! И даже грех на душу не пришлось брать… Возмездие всегда приходит вовремя… Как и ведьмовское проклятие.
— О, Люда, добрый день, — улыбнулась она, — как дела?
— Да все замечательно! Вот, слышала, что ты в Варшаву едешь… Так рада за тебя, так рада!
Аглая приложила все усилия, чтоб улыбка не дрогнула, хотя внутри все сжималось от ярости.
— Спасибо, так приятно… Знаешь… — тут она улыбнулась еще загадочнее, — я разговаривала с Таганяном… Он сказал, что есть еще место… Василий Дмитриевич не едет, к сожалению…
— О-о-о… А что случилось? – глаза Людмилы Викторовны расширились. Еще бы, новая сплетня!
— Не могу сказать… Может, у него спросишь сама?
— У… Таганяна? – не поняла Людмила Викторовна.
— Да… Знаешь, — тут Аглая понизила голос до сладкого шепота, — он о тебе спрашивал… Интересовался твоими успехами… Удивлялся, что ты отказываешься от его предложений…
— Ка-ка-каких? – раскрыла рот сплетница.
— Ну… От тех, от которых не отказываются, ты же знаешь…
— Но… Он мне ничего…
«А ты и переживала по этому поводу, да, стерва?» — удовлетворенно отметила Аглая. Значит, не показалась ей злобная зависть в голосе коллеги. Причем, не только по отношению к ней, но и к своей заклятой подружке-сплетнице…
Сама бы хотела так с начальством «подружить», но вот беда – не предлагают!
Ну ничего. Сейчас ты получишь проректорской любви по самое горло.