— Ладно, пускай помимо Твари и нас на острове был кто-то еще. Но как он туда добрался? Кроме наших лодок, на побережье никаких других плавсредств не было!
— Значит, мы что-то упустили, не слишком внимательно осмотрели остров. Я более чем уверен, что там был искусно замаскированный схрон!
— Предлагаешь скататься туда еще раз? — осведомился я у Лешки.
— Вот уж нет! Надо дать бой Твари на нашей территории и покончить с этим раз и навсегда. Выследим ее с маяка, снимем, а затем уж возьмемся за тех, кто Тварью прикрывался.
— Есть конкретные мысли?
— Пока что никакой конкретики. Слишком многие в поселке в курсе наших перемещений, а подозревать всех скопом — сам понимаешь, глупо. Так что основная наша задача — ликвидировать Тварь и заодно разобраться, что же она все-таки такое. А за ней настанет черед и дрессировщика.
Я был вынужден признать, что определенная логика в Лешкиной гипотезе присутствует. Действительно, без человека здесь не обошлось, и обстоятельства гибели Рыбалина лучшее тому доказательство. Но это никоим образом не объясняло, откуда взялась Тварь и что она собой представляет. Поликарпыч все-таки был прав, зря ему никто не верил: в Твари определенно было что-то и от крокодила, и от гориллы. Не сказать, чтоб я запомнил ее во всех деталях — все-таки далековато я от нее находился, да и видели мы только темный силуэт на фоне пасмурного неба, но все равно вытянутая зубастая пасть вкупе с крупным мохнатым телом не принадлежала ни одному из ныне живущих на земле животных.
Эх, знать бы, что увидел Поликарпыч в последние мгновения своей жизни!
— А может быть, гид наш и был этим самым дрессировщиком? — задал вопрос один из бойцов.
Мы с Лешкой и Величко переглянулись. А ведь действительно…
— Смотрите, — продолжал боец, — Твари лодка не нужна, она и так доплывет. Поликарпыч зачем-то пошел к лодкам, хотя мы договаривались встретиться на холме. Никаких заначек в лодках мы так и не нашли. Вопрос: зачем он туда отправился, если не за самогоном? Может быть, как раз для того, чтобы подозвать Тварь? Или он решил испортить лодки, а потом приманить Тварь — чтобы мы дружно на нее полюбовались — и свалить все на нее? Это он ведь настоял на том, чтобы мы взяли ветки — их куда легче сломать, чем все остальное…
— Тормози, — прервал бойца Величко. — А почему он тогда погиб, если он ее дрессировщик?
— Ну, мало ли чего, — пожал плечами боец. — Укротители тигров тоже, бывает, на тот свет по милости своих питомцев отправляются. Что-то Твари в этот раз не понравилось, вот она его и грохнула.
— Пусть так. Но зачем ему было портить лодки?
— Чтобы мы как следует испугались и окончательно поверили в то, что Тварь существует. Решил нам экскурсию в комнату ужасов организовать, да сам по дурости и поплатился.
— Но ведь лодки были разбиты ударами лап! Ты же не мог не видеть следы когтей! Да и весла тоже отнюдь не человеком прокушены, это как объяснить?
— А это уже сама Тварь постаралась. Убила Поликарпыча и в бешенстве порвала пахнущие им и нами лодки, а потом слиняла и уже до вечера на глаза не показывалась.
— Ладно, принимаем как еще одну гипотезу. Но вот что странно: если Поликарпыч каким-то образом сумел договориться с Тварью и хоть чуть-чуть ее приручить, то зачем он растрезвонил всем и каждому, как выглядит Тварь?
— Может быть, тщеславие? — предположил Величко. — Никто Тварь не видел, один лишь он сподобился. Теперь он в центре внимания и вообще знаменитая личность.
— Хм, возможно. Но зачем Поликарпычу вообще потребовалось это странное сотрудничество с Тварью? Он-то что от нее хотел? Какие такие далеко идущие планы могли быть у заурядного сельского алкаша? И зачем он подбросил к нам под дверь останки Рыбалина?
— Может быть, он по пьянке окончательно спятил и воспринимал все, что творилось в поселке, как личную забаву? Утратил чувство реальности, не различал, где добро, где зло. Вот и решил, чем больше народа будет вовлечено в эту историю, тем ему веселее. Не удивлюсь, если вдруг выяснится, что в тот вечер кто-нибудь видел Рыбалина в компании с Поликарпычем.
— Хочешь сказать, выманил и отдал на растерзание Твари?
— Почему бы и нет? Кто знает, что на уме у больного человека? А Поликарпыч впечатления здорового никак не производил, уж прости меня.
— Ладно, все наши измышления вилами по воде писаны. Так ли это или нет, потом узнаем. А пока собирайте-ка, парни, манатки, и отправимся на маяк. Пора новое место обживать. Чую, нам там с вами не одну ночь провести придется.
Раскрашенный в яркие красно-белые полосы маяк стоял на высокой скале на мысу, примерно в полукилометре от поселка и метрах в четырехстах от реки — фактически посередине между поселком и дельтой, — и для наших целей подходил как нельзя лучше. Крепкое каменное строение — одноэтажный дом и примыкающая к нему башня из крупных, в три кирпича, силикатных блоков — могло выдержать прямое попадание снаряда.