По возвращении на маяк у нас состоялся военный совет, на котором мы единогласно постановили: кем бы там ни был наш противник — нежитью или переодетым мужиком, — мы объявляем сезон охоты на него открытым! В конце концов, кто круче — самопальная Тварь или вооруженный автоматами полувзвод тертых бойцов?! Лучший способ защиты — это нападение, поэтому завтра с рассветом мы решили отправиться на острова искать логово Твари или схрон ее дрессировщиков. Главное — сделать все максимально тихо, чтобы не привлекать к себе повышенного внимания местных. А то пока про наши перемещения только ленивый не в курсе!
Величко, взяв бойцов, отправился на траулер, откуда примерно через час вернулся с сообщением, что все, что подлежало ремонту, восстановлено, но команда в голос уверяет, что выходить на таком судне, в море — смерти подобно. Как и следовало ожидать, запасных навигационных приборов ни у кого не было, а починить старые было просто нереально. Величко для порядка сурово хмурил брови и всячески выказывал команде свое недовольство, запугав их до нервной икоты. Траулер как средство передвижения выбыл из игры окончательно и бесповоротно, и мы с этим смирились, но вот остальным про это знать было совсем не обязательно.
Пока суд да дело, я предложил Лешке предупредить отца Георгия о планирующейся вылазке. Кроме того, у меня возникло несколько вопросов к этому удивительному человеку, и я хотел бы пообщаться с ним, раз у нас выдалось несколько свободных часов. Лешка, нисколько не возражая, отдав необходимые распоряжения, присоединился ко мне, и мы отправились к батюшке.
Церквушка стояла на противоположном от маяка краю поселка. Фактически она и маяк были единственными яркими мазками на сером холсте этой местности. Маленькая, аккуратная, белокаменная — видимо, камень был привозной, нигде в округе подобного больше не наблюдалось, — на мой взгляд, она была построена не ранее середины девятнадцатого века. Что было здесь раньше — неизвестно, но могу предположить, что белокаменное строение просто заменило собой деревянное, как это часто случалось.
Единственный купол церквушки в отличие от богато украшенных сусальным золотом куполов храмов центральной России практически не блестел — медь, которой он был покрыт, позеленела от времени и осадков. И тем не менее было что-то в этой церкви домашнее, располагающее к себе.
Хоть рядом с церковью высилась колокольня, на моей памяти колокольный звон в поселке ни разу не раздавался. Видимо, звонаря не было, а может быть, всему виной был недокомплект колоколов — не знаю.
За церковью находилось кладбище, унылое и серое, как все вокруг. Просевшие холмики, покосившиеся кресты и плиты. И — отдельно — несколько свежих могил. Жертвы Твари…
Завидевший нас Анфисий изменился в лице и перекрестился. А когда мы зашли в церковь, воззрился так, будто мы намерились вытереть сапоги его рясой или уже это сделали. Пока нам навстречу не показался отец Георгий, Анфисий успел обругать нас в спину окаянными иродами и посланцами антихриста, но при появлении батюшки тут же примолк, лишь косился настороженно в нашу сторону.
— День добрый!
— И вам тоже, дети мои! С чем пожаловали?
— Хотим предупредить, что завтра засветло планируем совершить рейд по островам. Так что если не передумали — присоединяйтесь.
— Отличная новость! — просветлел лицом отец Георгий. — Слышишь, Анфисий, завтра выступаем против посланца нечистого!
На физиономии дьяка радости не отобразилось, скорее уж паника напополам с отчаянной решимостью. Мужик, видимо, и впрямь считал, что в неравном бою с Тварью непременно сложит голову.
— Кстати, хотелось бы с вами посоветоваться по одному вопросу, — начал я, — где бы это удобнее сделать?
— Пойдемте ко мне! У меня тут домик неподалеку, там и побеседуем, — ничуть не удивился нашей просьбе отец Георгий.
Оставив церковь на Анфисия, мы отправились в гости к батюшке. Откровенно говоря, избавившись от общества вредного дьяка, не забывшего плюнуть нам вслед и истово перекреститься, мы с Лешкой почувствовали себя гораздо свободнее.
— Вот здесь я и живу, — пригласил нас отец Георгий в небольшой серый домишко, ничем особенным не выделявшийся среди прочих изб.
— И давненько вы в поселке обретаетесь? — словно между делом поинтересовался Лешка, цепким взглядом изучая убранство жилья священнослужителя.
— Приход я принял шесть лет назад. Приехали сюда с Анфисием, посмотрели на церковь и поняли, что надобно руки приложить к ремонту. Полгода реставрировали ее, как могли, но с Божьей помощью справились. Да и прихожане нас не оставляли. Вот всем миром и подняли храм Божий.