…Официант ловко принялся снимать с подноса дымящиеся тарелки.
— Ну вот, не прошло и полгода, — тихо заметил Стас, когда официант удалился. — Всего лишь полчаса, пардон, сорок минут — и мы можем приступать к трапезе.
— Скажи спасибо, что нам вообще хоть что-то принесли, а не выгнали взашей за наглость.
— Ничего, пусть поработают, им полезно, — меланхолично отозвался Станислав. — Да и насчет наглости вопрос спорный. Они ведь сегодня в десять вечера закрылись, на час раньше, чем обычно. В половине одиннадцатого здесь уже ни одного пассажира не было. И как тогда прикажешь это расценивать, как не самую натуральную неприкрытую наглость?
— Ладно, не будем об этом, а то, боюсь, аппетит окончательно испортится.
— Вот те раз! С чего бы это?!
— Не знаю, — повела плечами Сашка. — Просто… твой рассказ… мне казалось, что он должен закончиться как-то иначе, ну, оптимистичнее, что ли! А в итоге такой тоской повеяло — не передать.
— Ну, на самом деле ровно те же чувства и меня тогда посещали, — признался Стас. — Банда обезврежена, тайна Твари раскрыта, поток контрабанды пресечен — а все равно кошки на душе скребут. И никакой радости, что все уже позади, одна лишь безмерная усталость. Спать хотелось просто безумно, да еще и апатия навалилась. Если бы не Лешка, который всех нас постоянно тормошил, мы бы вообще себя как зомби вели.
— Даже Величко?
— Да, даже его накрыло, — кивнул Станислав. — Сама понимаешь, такое страшнейшее напряжение, и вот вдруг бах — и развязка! А мы и так уже на последних резервах организма держались. Будь наша воля — несколько суток подряд проспали бы как убитые. На ребят и смотреть-то страшно было: лица осунулись, щеки ввалились.
— Да уж, не позавидуешь вам. Кстати, я что-то не так поняла, или один бандит все-таки остался на свободе? Ну, я имею в виду того, кого звали Хозяин. Просто ты сказал, что в перестрелке погибли те бандиты, которые были на берегу, то есть никто к ним больше не присоединился, ведь так? А если судить по их разговору, то о Хозяине они говорили так, словно его среди них не было.
— Верно, Хозяина мы тогда так и не взяли.
— Жаль, — вздохнула Сашка. — Получается, самый главный злодей безнаказанным остался.
— Ну, это еще как посмотреть, — прищурился Станислав.
— То есть? — оживилась Сашка. — Вы его все-таки нашли, да?! И кто это был?
— Тсс, не все сразу! — замахал руками Стас. — И вообще: пока не съешь суп, я тебе больше ничего рассказывать не буду.
— Это грязный и неприкрытый шантаж! — надулась Сашка. — Опять ты все самое интересное на потом оставил!
— А то как же! — подмигнул ей собеседник. — Иначе ведь так и останешься голодной, знаю я вас, трепетных барышень!
— Почему это сразу «трепетных»? — осведомилась Сашка.
— Потому что вы от ужаса трепещете. Отчетливо трепещете.
— Отчетливо — это вот так? — Сашка, словно в замедленном кино, затряслась, изображая якобы бьющую ее крупную дрожь.
— Примерно, — весело подтвердил Стас. — А теперь замолчала и взяла ложку в руку! И чтоб в ближайшие пять минут я с твоей стороны ничего, кроме чавканья, не слышал!
— Я не чавкаю, — с видом оскорбленной добродетели сообщила Сашка и потянулась за ложкой.
Рассольник, как ни странно, оказался выше всяких похвал, и Сашка сама не заметила, как заскребла по дну тарелки, подхватывая последние капли густого наваристого бульона. За рассольником настал черед салата вперемешку с гуляшом. Осилив по полпорции и того и другого, Сашка поняла, что объелась. Откинувшись на спинку обтянутой дерматином лавки, она решила немного передохнуть. Оставлять еду на тарелке ей не хотелось, но и осилить все за раз оказалось выше ее сил.
— Слушай, я идиот! — хлопнул себя по лбу Стас.
— Что такое? — встревожилась Сашка.
— У нас с тобой на столе шампанское греется, а мы еще не сделали ни глотка!
— Это все потому, что кто-то очень торопился поесть, пока еда не остыла, — ввернула шпильку Сашка.
— Признаю, моя вина, — вздохнул Станислав. — Но с другой стороны, пить шампанское никогда не поздно. Так что подставляй фужеры!
— На тебе бокалы, а я лучше пока пересяду, пожалуй. Что-то у меня опасения насчет того, что эту газированную бомбу нам удастся раскупорить без последствий для костюма.