Я хотел сказать ей, что не живу здесь. Что я тут только за тем, чтобы проконтролировать продажу дома деда. Я хотел притянуть ее ближе и сказать, что я бы удовольствием был тем, в кого бы она вцепилась.
Я хотел, но не смог. Я с трудом переносил мысли о смерти деда, не говоря уже о разговорах. Пока нет. Я был с ним так близок. Он всегда понимал мою жажду физической активности. Когда бы я ни приезжал к нему на лето, у него всегда для меня был список какой-нибудь работы по дому и ремонт, и всякие задания, требующие хорошенько попотеть. Мой отец никогда не понимал эту часть меня, он всегда говорил мне прижать задницу, сидеть ровно и не ерзать. Но дедушка меня понимал и всегда учил, как с этим жить.
Конечно, я мог бы нанять кого-нибудь, чтобы собрать его вещи и выставить дом на продажу. Я мог бы нанять ландшафтного дизайнера, чтобы убрать кустарники и вырубить засохшие деревья. Но я хотел сделать это сам. Я хотел в последний раз быть частью этого дома, частью его наследства, прежде чем его продадут кому-то, кто непременно наймет человека для обустройства участка.
Я хотел быть уверен, что дом деда будет выглядеть так, как он этого бы хотел, до того, как я скажу ему прощай в последний раз.
Ни к чему говорить, что я не хотел перекладывать все это на Кэсс. То есть, я только что поимел ее почти всеми возможными способами, но это не значит, что я хотел скидывать на нее все свои проблемы и переживания.
– Ну, я могу согласиться на то, что ты вцепишься в меня руками и ногами, – сказал я и притянул ее к себе.
Я скажу ей утром, что у нас может быть что-то больше, чем секс на одну ночь. Но сейчас нам обоим требуется заслуженный отдых.
Глава 9
Кэсс
Когда я проснулась в первый раз, было раннее утро. Неяркие янтарные лучи предрассветного солнца, пробивавшиеся сквозь шторы, убедили меня прижаться ближе к Лэндону и воспользоваться еще несколькими часами сна.
Так я и поступила.
Когда я снова открыла глаза, то потянулась и перекатилась, чтобы обнять Лэндона.
– Лэндон? – позвала я, когда оказалась на пустой половине кровати. Я завернулась в простыню и вышла в коридор. Заглянула в ванную. Никого. – Ты делаешь завтрак? – крикнула я. Спустилась вниз, волоча за собой простынь, но в кухне его тоже не было.
Его нигде не было.
– Наверное, он просто пошел к себе переодеться, – сказала я, прежде чем мой мозг включил свои мыслительно-аналитические процессы. Но мыслитель-аналитик, живущий во мне, хотел просто проверить. Я выглянула в окно кухни, и мое сердце замерло, когда я не обнаружила около дома грузовика, который видела накануне. – Ладно, успокойся. Наверное, он отъехал, чтобы купить кофе или еще что-нибудь. Все хорошо.
А что, если нет?
Я потрясла головой, чтобы избавиться от вороха непрошеных мыслей и сумбура чувств, которые пришли с ними. У меня не было никакого права ни на какие чувства по поводу того, что он ушел утром. Понятно, что у него было много женщин. Может быть, для него это было обычным явлением. Может быть, я была просто очередным трофеем, и он хотел уйти до того, как день внесет неловкость в наши отношения.
Все равно сейчас в моей жизни мне не нужны отношения на расстоянии.
Я вздохнула и пошла наверх одеваться. Но что-то мне не давало покоя. Что-то не сходилось. Зачем ему оставаться на ночь, чтобы просто уйти с утра? Я должна убедиться, что грузовика действительно нет. Я открыла входную дверь с гораздо большей, чем хотелось бы себе в этом признаваться, надеждой на то, что он, вероятно, припарковал его на улице и сейчас идет сюда. Но вместо этого я вскрикнула, увидев Эдну, соседскую ведьму, которая стояла на моем крыльце и хмуро смотрела на меня.
– Так и знала, я так и знала, – прокаркала она, тыкая в меня скрюченным тощим пальцем.
– Что? – сказала я, прижимая крепче к себе простынь.
– Он всегда так делает. Ты ведь сама знаешь? Каждый раз, когда в этом доме появляется девка, то именно Лэндон приходит прочистить ей трубы.
Мои брови поползли вверх против моей воли.
– Что? – снова сказала я.
– Ой, да не прикидывайся дурочкой. А что ты ожидала? Вся округа слышала, как ты орала ночью как последняя шалава. Я думала, что он уже вырос из того возраста, но, кажись, кто кобелем родился, кобелем и помрет.
– Уходите, пожалуйста, – сказала я, чувствуя, как виски начали пульсировать.
– Он поступает так с каждой. Заставляет их орать всю ночь напролет, а потом уходит, бросая их. Я просто подумала, что ты захочешь это знать, чтобы не ждать его с замиранием сердца.