Непривычный не-городской запах мало рассказал ей о здешней жизни, зато служил постоянным напоминанием, что она тут чужая. Может быть, поэтому Жанна не стремилась никого расспрашивать, как ей отыскать нужный дом, решив положиться на собственные силы. Возможно, поэтому, а возможно, по иной причине – у нее возникла странная уверенность, что расспросы о женщине, с которой она намеревалась встретиться, не вызовут у местных жителей особого воодушевления. У нее были еще кое-какие догадки – Жанна полагала, что причина в ней самой, что выглядит она для здешних людей подозрительно, приезжая ведь.
Жанна подумала, что ни за что на свете не согласилась бы на жизнь вне города.
Затем ей удалось выбраться к дому, что стоял несколько в стороне от дороги с заполненными грязной водой колеями, и Жанна вздохнула, сообразив, что наконец пришла.
Это был ничем не примечательный одноэтажный дом, окруженный штакетным забором высотой метра в полтора. Во дворе размещался серый сарай, к которому тулилась собачья конура (что-то в ней сразу наводило на мысль, что прежний ее хозяин отбыл в страну Телячьей Кости, не оставив преемника), росло несколько яблонь, уже облетевших и похожих на обгорелые трупы многоруких великанов.
Калитка была открыта. Жанна вошла.
По пути ее обогнала стоически худая курица, ощипанная так, словно едва унесла ноги из кастрюли с кипятком; курица забилась в щель под крыльцом, где и затихла.
Жанна поднялась по ступенькам и, не обнаружив звонка, постучала в дверь.
Буквально через секунду ей открыла женщина лет пятидесяти с заколотыми по бокам седыми волосами, совсем не похожая на местную, – так, словно специально ее поджидала. От неожиданности Жанна вздрогнула. Но сразу заставила себя улыбнуться.
– Я Эмма, – сказала женщина, не дав ей даже открыть рта. – Заходи в дом.
Исполненная противоречивых чувств, Жанна последовала за хозяйкой и оказалась в маленькой опрятной прихожей, откуда была видна часть комнаты, похоже единственной в доме.
– Идем, – Жанна сняла плащ, разулась, и Эмма провела ее в комнату. – Тебя прислала подруга, так?
Жанна утвердительно кивнула головой и почти не удивилась, когда хозяйка добавила:
– Ты хочешь поговорить о человеке, который собирался стать твоим мужем, но погиб в аварии. Сгорел. Ты была тогда с ним, – Эмма не спрашивала, она об этом знала.
Сперва Жанна подумала, что до нее тут успела побывать Марта. Но в следующий миг поняла, что это слишком маловероятно: во-первых, та не стала бы скрывать от нее визит; во-вторых, Марта отдала ей адрес, вырвав листок прямо из записной книжки. Да и к тому же, когда бы она успела это сделать? Они виделись только вчера, а Жанна отправилась на пригородный вокзал с самого утра.
И только тут до нее дошла одна вещь: Эмма с первых слов заговорила с ней по-русски. Эмма! – еще одна не менее странная вещь. Неужели она столкнулась с еврейкой в этой глубинке?
Эмма, которая оказалась совсем не похожей на колдунью из народной сказки (зато в ее внешности Жанна теперь определенно находила черты дочери Авраама), усадила ее на мягкую софу и спросила:
– Кофе или чай?
– Мне все равно, – отчасти Жанна была уверена, что ей все это снится.
– Тогда кофе, – Эмма взяла со столика круглый поднос и ушла с ним в кухню, а Жанна смогла перевести дух и осмотреться.
Снаружи этот дом выглядел как обычное сельское жилище, ничем примечательным не выделяясь среди других (разве что несколько запущенным состоянием). Внутри же он слегка шокировал Жанну, потому что, подобно своей хозяйке, выглядел совершенно городским. Казалось, посмотрев в окно, увидишь не усыпанные палой листвой огороды, а одну из центральных улиц Львова. Чтобы добиться такого эффекта, Эмма наверняка потратила целую уйму денег. Даже оконные рамы, выглядевшие обычными снаружи, оказались модными в городе пластиковыми стеклопакетами. В подборе мебели чувствовался вкус. По углам комнаты стояли большие горшки с фикусами.
В проеме между двумя изящными книжными шкафами внимание Жанны привлекла необычная ниша. Она выглядела наподобие арки, узкой и высокой, что никак не указывало Жанне на ее назначение. Внутри, несмотря на яркий дневной свет в комнате, было очень темно, будто за аркой находился глубокий грот, или ее внутренняя поверхность была обита черным бархатом. Присмотревшись, Жанна поняла, что так и есть.
Длительное всматривание в арку вызвало у нее легкое покалывание по всему телу, которое только усилило ощущение нереальности происходящего. Не следовало сюда приходить, сказала себе Жанна. Но осталась на месте. Куда ей было теперь деваться?
Неожиданно что-то серое мелькнуло у нее под ногами, пронеслось через комнату и скрылось за дальним горшком с особенно пышным фикусом. Жанна успела заметить, что это мышь, мгновенно подтянула ноги под себя и едва не заверещала. Глупо, конечно, не такая уж она была и трусиха, но мышей не выносила.
Она просидела так минуты три-четыре, напряженно вслушиваясь, не заскребется ли мышь где-нибудь прямо под софой или за ближайшим горшком, чтобы выскочить снова и… взобраться на нее прямо по толстым стоденовым колготам…
Инцидент с мышью заставил сердце Жанны застучать в два раза быстрее, зато исчезло ощущение, что, переступив порог этого дома, она вошла в сон наяву.
В тот самый миг, когда Жанна решилась вновь опустить ноги на пол, в комнату вошла Эмма, неся поднос с чашками, распространявшими божественный аромат кофе. Жанна отметила, что хозяйка успела переодеться в темно-сиреневый байковый халат, и теперь окончательно уверилась, что видит настоящую горожанку, которую занесло в эту глушь неизвестно каким ветром.
Эмма подкатила маленький столик на колесиках ближе к софе, затем опустила на него поднос.
– Если не возражаешь, – и села рядом с Жанной.
Запах кофе казался просто волшебным, еще бы – после такой-то дороги.
– Я рада, что твоя подруга сумела обойтись без моей помощи. Надеюсь, эти серьги ей очень идут, – сказала Эмма.
Жанне потребовалось напрячься, чтобы понять, что конкретно имеет в виду ее собеседница. Кожу на спине и затылке кольнули сотни крошечных иголочек.
– Да, они ей очень дороги. Ведь это подарок ее жениха. Тогда еще жениха.
– Ну да, конечно, – закивала Эмма, беря чашку и сразу ставя назад – кофе оказался слишком горячим.
Жанна тоже потянулась к столику, но хозяйка упредила ее мягким жестом:
– Осторожно, – пальцы Эммы легонько коснулись руки, совсем чуть-чуть, но Жанне все равно стало неприятно. – Можно обжечься. Давай лучше поговорим о тебе.
– Хорошо, – сказала Жанна, – за этим я сюда и приехала.
– Ты поступила правильно, – проворковала Эмма.
Жанна заметила, что та сидит как-то уж слишком близко к ней, и осторожно, чтобы не было заметно, подалась назад.
– Это все из-за того несчастного случая?
– Да.
– Он никак не идет у тебя из головы, не дает покоя ни днем ни ночью. Особенно ночью.
– Да…
– Эмма тебя утешит, – собеседница мягко опустила руку Жанне на плечо и улыбнулась, глядя ей в глаза. – Эмма знает, как.
– Что вы де… – Жанна хотела развернуться, но у нее ничего не вышло. У хозяйки дома были крепкие объятия.
Затем ее другая рука скользнула Жанне на грудь.
– Давай же, не бойся… – зашептала Эмма, приближаясь лицом к ее волосам. Теперь ее рука уже нырнула Жанне под свитер, нашла вторую грудь, пытаясь пальцами нащупать под блузкой сосок… еще секунда – и они уже расстегивали пуговицы, стремясь добраться до лифчика, продолжавшего держать яростную оборону. Крепкий кофейный аромат захлестывал комнату могучими пульсирующими волнами…
– Ну иди же ко мне!.. – горячо шептала Эмма.
Жанна, застыв на миг от ужаса и изумления, взглянула ей прямо в глаза, которые словно заволокло прозрачной пленкой, вскочила на ноги, одновременно отталкивая от себя Эмму, и бросилась в прихожую к своей одежде. Через секунду она поняла, что опрокинула кофейный столик. В сознании пойманной птицей билась единственная четкая мысль: убраться из этого чертова дома как можно скорее. И главное – подальше от его сексуально неразборчивой хозяйки.