– Шурик, пойдем, покурим.
Он оглянулся на меня и с явным сожалением пошел за мной. Не замечал раньше за ним таких припадков нежности.
– Я там был, – начал я, поднося ему огонь. – В квартире с застекленным окном.
– А я знаю, я тебя видел.
Повисло молчание. Я-то думал, что сам его огорошу, ведь с Кариной он ни словом не обмолвился о том месте.
– Чего тогда не окликнул меня?
– Не знаю, Глеб. Когда ты вышел, просто пошел за тобой. Я как будто потерялся тогда, а ты меня вывел.
– Ты сам-то понимаешь то, что говоришь?
– Глеб, там странное место. Ты видел ее?
– Труп? Да, видел. А еще кровь на лестнице. Это ты там свалился?
– Не совсем, хотя я помню это… падение.
– Я думал, ты где-нибудь лежишь переломанный, а ты…
– Пойдем к Карине, а? – Он выбросил выкуренную до половины сигарету и отошел.
Если Сашка и хромал поначалу, то теперь уже перестал. Я еще немного постоял один, глядя в окно. Солнце вновь выскользнуло из-за туч, окрашивая захваченный тундрой район в тяжелые бронзовые тона. Тени росли.
Вновь мы сидели втроем вокруг костра. Я впал в какой-то задумчивый ступор, глядя, как пламя змеится, вылизывая сыроватые дрова.
– Домой-то во сколько двинем? – наконец сорвалось с моих уст.
– Слушай, Глеб, – Сашка вздохнул, – мы бы хотели еще остаться на одну ночь. Ну, понимаешь, вдвоем.
Я опешил. А под коркой растерянности я был в бешенстве. Так меня кинуть! Я не мог ничего выговорить, даже придумать не мог, что сказать на это. Ну и в положеньице он меня поставил… Это с самого начала была дурацкая затея.
– Ну ладно. Понимаю, – пробормотал я, отведя взгляд. – Тогда я…
– Нет, – встряла вдруг Карина. – Куда ты его гонишь, Саш? Давайте все втроем останемся.
Глядя ей в глаза, я гадал, правда ли она хочет, чтобы я остался. И если да, то что это значит?
– Мне неудобно… – начал было я.
– Глеб, обещай, что ты никуда без нас не уйдешь, – настаивала девушка.
И я – куда деваться? – пообещал. Вечер выдался для меня тяжелым. Солнце, горячий злой кусок угля, зависло над кромкой горизонта, не собираясь затухать и ночью. Санек и Каринка отправились гулять, я остался сторожить лагерь, поддерживать огонь. Думал о том, как поменялся за день Сашка. Самая явная перемена произошла в его отношении к собственной девушке. Только теперь я понял, как он был холоден с ней раньше. Черт, он же после одиннадцатого класса будет поступать в МГУ, а Каринка? Похоже, мысленно Сашок с ней уже расстался. Тот Сашок, каким он был еще вчера. Что-то произошло с ним в той душной комнате с мумией на лежанке. Неужели он просто испугался?
Когда влюбленные вернулись, я спохватился, что забыл предупредить бабушку. Попросил у Сашки мобильник. Дело шло к полуночи, но бабка не спала, с этим в ее годы туго. Оказалось, что обо мне она и не волновалась, думала, что я в своей комнате.
После незатейливого ужина мы просидели недолго. Выпили чаю, поговорили ни о чем, покуда тлел костер, и отправились к спальным мешкам. Отвернувшись к стене, я лежал без сна. Думал, думал. Мысли давили голову изнутри, носились по кругу, словно состав на игрушечной железной дороге. Без перерыва, без смысла. Так я и ворочался, путаясь в изматывающих полуснах. Вязкий сумрак наполнял помещение.
– Ты ведь не спишь, – произнес Сашка в моих тягостных грезах, и я проснулся.
Рядом сидела Карина и заглядывала мне прямо в лицо.
– Мы с Сашей пойдем прогуляться, – прошептала она, и я с удовлетворением услышал в ее шепоте сожаление. – Дождись нас.
Она не хотела уходить с ним.
– Зачем надо было его будить? – откуда-то донесся Сашкин голос, послышались шаги.
Карина поднялась.
– По-моему, Глеб и не проснулся, – ответила она с улыбкой.
Я закрыл глаза, и веки будто срослись. Когда забытье окончательно оставило меня, никого уже не было. В комнате царила сырая полумгла. Отчего-то одиночество показалось мне особенно острым. Ежась от холода, я завязывал шнурки на ботинках, когда заметил, что у кострища остались только мои вещи. Сашка и Карина не вернутся.
Собрался я быстро, задерживаться не имело смысла. Выглянув в окно, в который раз ругнулся. Рудник застлало туманом. Сквозь серый покров темнели костяки пятиэтажек, дороги будто не бывало. Но это не могло уже меня остановить. Примерное направление к пешему мосту я помнил, заблудиться было бы глупо, не в лесу вроде… Про себя беспрестанно клял своих бывших попутчиков, в особенности Сашку, конечно. С друзьями так не поступают. Вспомнились бредовые сновидения, посещавшие меня ночью. В них и Сашка был, кажется. К чертям все это, сейчас главное – выбраться с Рудника. И, закинув сумку на плечо, я двинулся прочь. Спустился по темной лестнице, вышел из здания и нырнул в пепельно-молочную муть.
Странно, думал я, район Рудник хоть и заброшен, но забвению-то не предан. Обычно тут полно молодежи: кто приходит сюда с командой по страйкболу, кто с фотоаппаратом, кто с баллоном пива. И при этом за двое суток мы не встретили ни одного живого человека. Возможно, все дело в непогоде. Возможно, причина та же, что заставляет людей в последний момент отказываться от билетов на авиарейс, который закончится катастрофой.
Я брел в бесцветной мгле и беспрестанно чертыхался про себя. Тени зданий, на которые можно было ориентироваться, исчезли. Меня душил гнев. Понятно было, что я проскочил поворот на мост. Если, конечно, считать, что я действительно шел прямо, как мне казалось. Под ногами чавкала влажная трава – никакого асфальта. Я остановился, перебросил сумку на другое плечо и пошел обратно. Через какое-то время впереди выросла стена. Точнее, обломанная часть стены, а в ней окно без стекла и рамы. И я понял, что не имею ни малейшего понятия, где нахожусь. Пошел дальше. Из тумана являлись мне призраки города, в тумане же и пропадали. В какой-то момент я услышал запах дыма, и отчего-то это внушило мне надежду. Идти на запах нелегко, надо сказать. Я путался, останавливался, порой казалось, что нос уже ничего не чует, но на самом деле запах гари только усиливался. Завидев впереди желтоватое пятно костра, я ускорил шаг; мне не верилось. В голове стоял бессмысленный звон. Но пламя становилось все ближе, проявились две сидящие по его сторонам фигуры, и я их сразу узнал. Ближе оказалась Карина.
– Что за фигня?.. – начал я, но умолк, заметив, что руки девушки, сложенные за спиной, связаны скотчем с лодыжками ног.
Карина подняла на меня заплаканные глаза.
– Он с ума сошел, – пробормотала она.
Я бросил быстрый взгляд на вторую фигуру. Та же коленопреклоненная поза, голова в капюшоне свесилась на грудь. Позади лежат рюкзаки.
– Кто? Сашка?
– Да, он. Освободи меня, у меня все тело затекло! – Она заплакала. Я принялся искать в сумке складной нож. – Я думала, мы погуляем и вернемся, но, когда мы выходили, у Саши были все наши вещи. Он меня не слушал, просто пер вперед. Не могла же я вернуться без него. А потом Саша заговорил, и мне стало страшно. Он тараторил какую-то бессмыслицу, он не мог что-то решить, абсурд…
– В смысле? – Я рылся в сумке и все время поглядывал на недвижимое тело Сашки, боялся, наверное, что он просто затаился и вот-вот прыгнет на меня. Под руку все время попадался фонарик, и я убрал его в карман куртки.
– Да я не поняла ничего! В какой-то момент он просто остановился, сбросил рюкзаки и стал собирать хворост для костра. Сказал что-то вроде: «Он от нас все равно не отстанет». А потом я даже не сообразила, когда Саша подошел ко мне сзади со скотчем.
– И дальше что? – Я нашел ножик и принялся резать липкие путы Карины.
– Дальше он ушел.
– Ушел? – переспросил я, уставившись на сидящую напротив фигуру.
– Это не Саша. Он притащил это вон оттуда. – Девушка указала освобожденной рукой на ближайшее здание. – Усадил, прислонил к рюкзакам. По-моему, это кукла.
Какая еще, к чертовой матери, кукла? Сашкина куртка, вроде его же джинсы. Осторожно ступая, я приблизился к телу. Из капюшона выглядывал локон его челки, кончик носа. Вытянув руку, я опасливо ткнул пальцем в холодный лоб «куклы»…