- Настало время для столь необходимой беседы, констебль, - сказал Найджел Уайтхолл.
Пожилой мужчина вынул из кармана небольшой пистолет. Это был дерринджер - короткий Remington сорок первого калибра. Добрый старый экземпляр. Небольшой, но достаточно мощный, чтобы нанести значительный урон.
- Очень странное время для дантиста быть на работе, - сказал Джона.
Уайтхолл улыбнулся.
- А также для вмешательства в дела констеблей, - он направил укороченный ствол прямо в лицо Джоны. - Отойдите от кресла, пожалуйста.
Джона сделал, как он просил. Вскоре они медленно поменялись местами. Шериф стоял в дверном проёме, а дантист стоял рядом с регулируемым креслом. Старик взял зубной напильник, отступил назад и открыл дверь чулана. Не включая внутренний свет, он положил напильник на полку где-то внутри и закрыл за собой дверь.
- Итак, - сказал Джона. - Давайте немного поболтаем.
- Да, давайте сделаем это, - дантист уставился на пистолет в руке. - Знаете, я так презираю эти вещи. Никакой тонкости в этих вещах... никакого изящества. Просто нажать на курок и всё закончено. Там, откуда я родом, огнестрельное оружие встречается не так часто, как здесь. Обычно оно принадлежит отставным военным офицерам или тем дебилам из Скотланд-Ярда.
Взгляд Джоны был прикован к маленькому пистолету. Рука Уайтхолла была расслабленной и твёрдой.
- Ах, да... ваши старые заклятые враги.
Пожилой мужчина мягко улыбнулся.
- На самом деле я не могу считать их таковыми. Они никогда не подходили ко мне ближе, чем на двадцать городских кварталов. Они сосредоточили своё внимание на Уайтчепеле... а не на процветающей престижной части города, где я жил.
- Эти женщины... в Лондоне... зачем вы это сделали?
Уайтхолл рассмеялся. Это был тревожный звук.
- Почему это так сбивает с толку вас, полицейских? Причины почему? Я живу в лабиринтах разума, констебль. Лабиринты такие тёмные и запутанные, что в них можно безнадежно заблудиться и никогда не найти выхода, - дантист с отвращением посмотрел на пистолет в руке.
Он вернул его в карман, а другой рукой вынул нож. Он был длинным и зловеще изогнутым. Рукоять была из полированного перламутра.
- Это и есть ваше любимое оружие? - спросил его Джона.
Снова эта ухмылка - тонкая, натянутая, тревожная.
- Я предпочитаю относиться к этому как к инструменту.
- Что вы собираетесь с этим делать? Отрезать мне голову?
Уайтхолл счёл это очень забавным.
- О нет, констебль! Я бы никогда не стал подвергать вас такому банальному и неуважительному поступку. Вы завоевали моё уважение. Для вас были бы специальные вещи. Более продолжительные, - улыбка старика стала шире. - Вы не представляете себе, сколько повреждений может вынести человеческое тело, прежде чем смерть наконец потребует его.
На долгий миг опустилась тишина. Воздух между ними казался густым, как кровь.
- Я мог бы вытащить свой пистолет и застрелить вас прямо сейчас, - сказал ему шериф.
- Да, - сказал Найджел Уайтхолл. Глаза дантиста были горячими, лихорадочными. Его худощавое тело казалось натянутым, как пружина часов, затянутая на один оборот слишком туго. - Вы, конечно, можете попробовать.
Джона посмотрел на руку, которая держала нож. Костяшки пальцев были белыми, как кость. Два шага длинными ногами, может, три, и лезвие окажется внутри него. Пистолет шерифа, тяжёлый на бедре, казался обманчиво далёким от его правой руки.
- Пожалуйста, - голос Уайтхолла был мягким, почти дрожащим, когда он умолял. - Попытайтесь.
Джона сражался с немцами в Аргоннском лесу. Он был офицером закона почти десять лет и сталкивался с жестокими мужьями и алкоголиками-головорезами. Он был справедливым, но жёстким, как гвозди. Он не отступал ни перед кем. Но это был не обычный человек... если его вообще можно было считать человеком.
Он высвободил руку из кобуры и попятился.
Уайтхолл казался разочарованным.
- Констебль... вы вовсе не так глупы, как я думал.
- Ещё одного вы не получите, - предупредил его Джона. - Вы не сделаете ещё один фонарь-тыкву.
Пожилой джентльмен только усмехнулся. Поднял нож и потрогал лезвие другой рукой. Проткнул лезвием подушечку большого пальца и пустил кровь. Ни разу не дрогнул ни один мускул.
- Я буду наблюдать за вами, - шериф попятился к дверям зала ожидания. - У меня пока нет улик, чтобы осудить вас... но рано или поздно я это сделаю.
Лезвие глубоко вонзилось. Прошло мышцы... царапнуло кость.
И, тем не менее, он улыбался.
- Доброй ночи, констебль. И счастливого Хэллоуина.
Мгновение спустя Джона был снаружи. Он закрыл дверь и прислонился к ней спиной, вдыхая прохладный октябрьский воздух.