— Не бойся, подруга, — говорит она, все с той же застывшей улыбкой. Еще немного, и та начнет трескаться и отваливаться с ее лица как штукатурка. — Я не собираюсь тебя убивать. Честное слово. Подранить, разве что… И то по обстоятельствам. Если вынудишь. Но никакой смерти. С кем мне тогда мотаться на задания, и учить уму-разуму? С этими идиотами, что ли? Как будто они мне ровня.
А вот это она зря сказала. Это можно использовать.
— Понимаешь, — говорю я, и подхожу еще чуть ближе. — Здесь ты крупно неправа.
— Да? — Влада крутит нож в руке, со скошенного лезвия срываются медленные, тягучие капли. — Это в чем, интересно? Просвети меня.
— Дело в том, — еще крошечный шажок, — что для тебя сейчас все люди делятся на тех, с которыми тебе приятно, и всех остальных. В первую группу вхожу только я. Поэтому ты мне ничего особенно страшного и не сможешь сделать. Как Джокер Бэтмену — «я не могу тебя убить, потому что это будет не весело». Понимаешь?
— Конечно, — соглашается Влада. — Джокер вообще мой любимый персонаж.
Ну еще бы, особенно сейчас. «Хочешь узнать, откуда у меня эти шрамы?»
Еще шаг.
— А у меня таких групп нет, — поясняю я. Мои руки на виду, пустые и открытые. — Я ко всем отношусь одинаково. Кроме, конечно, тех, кто съезжает с катушек и начинает убивать десятками и сотнями ни в чем не повинных людей. Этих приходится останавливать — любыми путями. Видишь? У тебя в отношении меня будет стопор, а у меня — наоборот. Поэтому ты проиграешь. Ферштейн?
Влада задумывается на несколько секунд.
— Может, ты и права, — решает она. — Но такая ситуация меня не устраивает, а рисковать я не могу. Поэтому придется все-таки нарушить слово, свернуть тебе голову, да и дело с концом. Извини, подруга.
В какую-то долю секунды она оказывается рядом, совсем близко, так, что я снова успеваю увидеть мертвый зеленый огонь внутри ее пустой глазницы, и еще торжествующую улыбку на красных губах, и какие-то брызги на обожженной щеке.
А в следующий момент с противным скрипучим звуком моя шея ломается.
И я умираю.
***
Многим кажется, что их жизнь течет как-то сама собой, а они — просто послушные полешки, плывущие по течению широкой и неторопливой реки. Другие считают, что в их жизни был некий резкий поворот, после которого все стало иначе. «Мир изменился. Я чувствую это в земле, в воде и во всех прочих субстанциях тоже чувствую», ну, вы помните.
Как ни странно, я не отношу себя ко второй группе. У меня жизнь шла по намеченному маршруту, как по хорошей асфальтовой дороге, никуда не сворачивая и не разветвляясь.
Проблема в том, что маршрут, похоже, был намечен кем-то другим.
После школы в поле зрения как-то сам собой вполз университет. Исторический факультет не обещал особых перспектив в жизни, но там было интересно. Историки, должна вам сказать, пьют как мало кто другой, особенно на выездах, приходилось соответствовать. Именно тогда я узнала, что «Ржавая подводная лодка» — это не только про наши Военно-морские силы. Полезный опыт. После выпуска собиралась сперва эмигрировать, но вместо этого ушла в аспирантуру — кушать очень хотелось, а в универе хотя бы платили стипендию.
А потом началась война.
Самое гадостное на войне — там убивают. Причем, как правило, непричастных. И вот в один не особенно прекрасный день я зашла после работы к родителям в гости, и увидела вместо дома большую воронку и много-много глиняной крошки. После чего посидела немножко на обломках калитки, вернулась домой, собрала вещи, да и записалась в один из батальонов ополчения.
Высокая сопротивляемость стрессу, как вы помните.
И еще упрямство. Не позволить себе сдохнуть до победы. И тем более не позволить себе сойти с ума. А до победы было далеко.
После этого еще многие умирали на моих глазах и в пределах прямой видимости. Умирали, залив все вокруг яркой артериальной кровью, потому что не было бинтов, зажимов, и даже хирургического клея, на операционном столе. Погибали в окопах, на постах, в обороняемых помещениях, в колоннах, в конвоях, на марше, в укрытии. Мужчины, женщины, дети и старики. Одному бойцу из нашей роты, седоватому дядьке со сломанным носом и плохими зубами у меня на глазах снесло осколком половину головы. Другой девчонке, вообще гражданской, оторвало ноги, когда она несла своего ребенка в больницу.