А я вдруг вспоминаю, что нож из руки она так и не выпустила.
Лезвие входит мне в грудь по самую рукоятку — этот штык-нож является разновидностью изобретения Джеймса Боуи, которое изначально было просто мясницким тесаком. Само собой, он отлично подходит и для разделки на куски людей.
Да и вампиров тоже, конечно.
Нож движется вниз, кроша ребра и противно скрипя о грудину. Боли снова нет, «лилит» наглухо блокирует рецепторы, отчего все происходящее кажется нереальным, происходящим в какой-то компьютерной игре, или в фильме на большом экране с потрясающим эффектом присутствия.
— Не до смерти, подруга, — четко говорит Влада. Она стоит у меня за спиной, ее лицо совсем близко, и я вижу на нем следы безумия. — Держу слово, несмотря ни на что.
Лезвие легонько чиркает по шее, где что-то сразу начинает течь обильным ручейком. И я падаю на колени, и рядом уже больше никого нет.
***
— Малышка! Эй… как тебя… Виктория!
Это, наверное, меня зовут. Хотя какая я им Виктория? Виктория — это «победа», если по-простому, а у нас тут победы не намечается. Так или иначе, но «Миллениум» добился своего — целый район Лондона под контролем сумасшедшего вампира, пожирающего людей ударными темпами.
— Виктория! — Мокрый натужный кашель. — Да ну открой глаза, я же вижу, ты дышишь!
Открываю. Вокруг все плывет. Вдали горит что-то, и еще лежат какие-то продолговатые, неопрятные с виду мешки. А я валяюсь в луже собственной крови.
— Что?..
— Тихо, куколка, тихо, — ко мне подползает капитан Бернадотте. Видок у него тоже не ахти — Влада просто и без затей вспорола Пипу живот. Снизу вверх, для разнообразия. Но он еще двигается, похоже, на одном только упрямстве, и в конце концов практически падает на меня. — Что делать будем? Предлагай, из меня командир уже никакой. Отбегался.
Помню, сколько слез и соплей вызвала в свое время эта сцена в аниме! Долгожданный и трогательный поцелуй Виктории и Пипа — как это романтично! В реальности все оказалось куда непригляднее — у него дыра в груди, у меня тоже, да еще и распорото горло, оба грязные, вымотанные до предела, из обоих кровь даже не течет, а хлещет. Не самое подходящее время для нежностей и знаков симпатии.
Но шанс выжить пока еще есть. Правда, в основном, у меня.
— Похоже, мне кранты, малышка, — хрипит капитан. Думаю, он прав — нож Влады, ведомый нечеловеческим, чудовищным усилием, просто взрезал Пипа, как добрая хозяйка потрошит рыбу. Легкие, желудок и кишечник наверняка похожи на котлету.
Кстати, у меня ситуация не намного лучше. Остановить кровь при ранении в шею практически невозможно, хотя «лилит» и старается изо всех сил. Но без квалифицированной и быстрой медицинской помощи очень скоро у меня произойдет нарушение мозгового кровообращения. И мой мозг погибнет.
Нарушение кровообращения? А что, это идея.
Я наклоняюсь еще ближе к часто и неглубоко дышащему капитану и шепотом рассказываю, что ему нужно будет сделать. Где-то в стороне, не особенно и далеко, Влада не спеша, со вкусом разбирается с последними «дикими гусями». Отстреливаются они грамотно, только Владе на это чихать. Она просто быстрее их, имеет больше возможностей, и любит такие игры.
На влажную мостовую падает очередной изорванный труп.
— Сработает, думаешь? — сплевывая черной кровью из разорванной печени, интересуется Пип. — Попробовать можно, что мне терять-то? Только автомат дай, он где-то в стороне валяется, а я уже мало что вижу.
Нащупываю в грязи оружие, поднимаюсь на ноги, используя его как костыль.
— Рядовой Андреева, — голос мой звучит откровенно дерьмово. Дверь несмазанная и то мелодичнее. — Не желаешь закончить начатое? Я ведь от тебя просто так не отстану, подруга!
Несколько секунд не происходит совсем ничего. А потом — опять мне не удается уловить момент — в нескольких метрах образуется Влада. Кровь на ее футболке никуда не делась, но сами раны уже, похоже, затянулись. Конечно, столько людей выпить, тут можно самому в себя полный магазин выпустить, и ничего тебе не сделается. Дракулиновый раж.