— Я слушаю, — вежливо говорит Алукард. Руди буквально лучится доброжелательностью.
— Ну-ну, sehr geehrter Herr, — лукаво грозит он пальцем, — я вижу, вы лишены энтузиазма. Не стоит, право же. Несмотря на ваш скептицизм, у меня в самом деле есть нечто, что вполне может привлечь ваше внимание и сделать… гм-гм… ну, пускай, не совсем союзником, это, пожалуй, некоторое преувеличение… заинтересованным лицом, вот так скажем. Любопытно, не правда ли?
— Сгораю от нетерпения, — сообщает Алукард. Я слушаю вполуха, больше поглядываю по сторонам, ожидая засады. Жаль, что головой нельзя вертеть, очень сузили мне возможности по раннему оповещению!
Руди улыбается.
— Всего одно слово, герр Алукард, и могу обещать, что ваш мир перевернется. Прошу прощения за некоторую болтливость, но мне и самому крайне любопытно будет понаблюдать за вашей реакцией. Дело в том, что я многократно представлял себе нашу встречу, и этот разговор, и во всех случаях мне казалось, что вы согласитесь с моими доводами, увидите ситуацию моими глазами. Сейчас же выяснится, насколько я был прав. Итак…
Михня Рэу.
Слово — слова? — прозвучало и стерлось из моей памяти, а отзвук его унес ветер, смешав с криками чаек и плеском воды за бортом. Алукард хранил молчание. Лицо его было неподвижно.
Сверху все так же давило неуютное серое небо.
— Вы не ослышались, друг мой, — Руди глядит выжидающе, словно только что подпалил фитиль и знает, что где-то внутри упрямой, гордой крепости вот-вот начнет бушевать пожар. Неизбежно начнет, ведь он произнес слово…
Имя?
«Что там происходит, Виктория?»
— Руди назвал какое-то имя, которое, по его словам, сделает Алукарда его союзником… заставит помогать. «Михня Рэу».
Короткая пауза.
«Впервые слышу, сейчас проверим.»
— Я знаю, что не ослышался, — медленно отвечает Алукард. Голос его звучит спокойно. Почти. — Не понимаю только, зачем вы вспомнили и произнесли имя…
«Михня Первый, он же Злой — старший сын Влада Дракулы, государя Валахии, от неизвестной женщины, — сообщает Интегра. — Ничего не понимаю».
— Вашего сына, дорогой Алукард! — Руди широко улыбается. — Вашего первенца! И какого! Достойного продолжателя дела своего сиятельного отца! Как вы были, наверное, им горды! У меня тоже был сын, и, должен сказать, он не оправдал возложенных на него надежд — всю свою жизнь пытался выгородить меня перед «мировой общественностью». Выгородить! — Руди буквально выплевывает это слово, лицо его искажается. — Не таким был Михня — он гордился своим отцом и достойно нес его славу.
Алукард молчит, но я чувствую, как внутри него начинает клубиться черно-красная тьма.
— Мой сын, — говорит он таким глубоким голосом, который я у него слышала всего однажды, в самом начале, — умер полтысячи лет назад. Умер от подлого удара в спину, выходя из храма! И ты, который…
Руди, кажется, сейчас лопнет от нежданно свалившегося на него счастья.
— Нет! Nein-nein-nein! Ganz und gar nicht! Вас злостно и прискорбно дезинформировали, герр Алукард! Ваш сын — ваш старший сын — все еще жив.
Звенящая тишина вокруг. В голове Алукарда, кажется, сейчас ни единой мысли — все напряжено до предела и сведено в одну точку, как во Вселенной за секунду до Большого Взрыва.
Ну, а мне неожиданно вспоминаются некоторые интересные реплики Руди.
— Что? — очень тихо говорит Алукард.
«Виктория, мне нужен отчет!»
Руди важно кивает, и мне приходит в голову, что он, похоже, искренне рад происходящему.
— Его могила в католическом храме Сибиу — лишь кенотаф, о чем известно немногим. Зато многие знают древнюю легенду о Короле под Горой, который спит глубоким сном, но обязательно проснется, когда его родине будет грозить беда. Должен сказать, друг Алукард — это не легенда, а память. Людская память о вашем сыне. Он все еще жив, и он может быть воскрешен. Я видел его, и знаю, что смогу сделать это. Но мне понадобится кровь.