— Присаживайся… Виктория Серас, — машет Андерсон рукой, не отрываясь от экрана. — Я сейчас.
Я сажусь. Скамейки неудобные, видимо, специально такими сконструированы, чтобы верующим жизнь малиной не казалась. Сделали бы уже как у нас — только стоячие места, нечего путать посещение храма господня с дружескими посиделками. Я некоторое время развлекаюсь, прикидывая, насколько удобно держать в таком месте оборону против подступающих упырей. Выходит, что довольно удобно — окон мало, двери узкие, стены каменные, плюс дополнительные выходы в наличии. Вот только никакие упыри сюда не полезут, очень уж это мелодраматично, а значит, невозможно. Тут, в этой реальности, все довольно грязно и подло. Примерно как в жизни.
Щелкнув напоследок по клавишам, Андерсон закрывает ноутбук и сосредотачивается на мне.
— Итак, — в его зеленых глазах нет того веселого помешательства, что я помню по аниме. А вот тяжелый, небритый подбородок есть, и шрам на щеке тоже. Боевой такой поп. Или пастор. Или святой отец, я не очень знаю, как они у католиков правильно называются. — Учитывая, что твоему появлению не предшествовало уведомление от организации, рискну предположить, что ты сейчас действуешь самостоятельно и не представляешь никого, кроме себя самой. А учитывая, что ты обратилась не к самому очевидному союзнику — я имею в виду Влада, конечно — а практически к незнакомому человеку, можно сделать вывод, что ситуация, по твоему мнению, отчаянная. Или… — он немного напрягается, — или с ним что-то случилось?
На произнесенном имени меня немного дергает, но потом доходит, что это он про Алукарда. Ну да, они же тут чуть ли не лучшие друзья-товарищи. А насчет причин моего прихода это он верно подметил, да. Черт возьми, настоящий Шерлок Холмс.
— В общем-то, — внутри меня действуют какие-то смешанные чувства. И облегчение, что я наконец добралась до понимающего человека, и благодарность за его готовность выслушать, и понимание, что описать проблему будет куда сложнее, чем мне казалось, а решить — куда сложнее, чем описать. И еще почему-то хочется расплакаться. Настоящий коктейль эмоций, на любителя, смешать, но не взбалтывать. — В общем-то, наверное, все вместе.
***
— Понимаю, — вежливо говорит Андерсон, когда я заканчиваю свой не слишком связный рассказ. Он ни разу меня не перебил, только несколько раз открывал ноутбук, чтобы сделать какие-то запросы, да еще отстучал один раз сообщение на телефоне. — А что именно вызывает у тебя особое беспокойство?
Ну, приехали. Это тонкое издевательство у него такое? Или мне повторить все сказанное на бис? Или это просьба сделать выжимку из вышесказанного? Будем исходить из последнего, чтобы окончательно уже не потерять веру в человечество.
Итак, что там от меня требовал в свое время седенький профессор на кандидатском экзамене? «Мария, умение говорить коротко и по сути — главное оружие толкового ученого. Лить воду может любой вор или политик».
— Первое — потеря Алукарда, который под воздействием аргументов Руди стал, в лучшем для нас случае, фигурой пассивной, а в худшем — перешел на сторону врага. Второе — сохранение за Руди основного козыря — угрозы активировать всех упырей. Третье — пассивная позиция руководства «Хеллсинга» в решении указанных проблем. Четвертое — наличие в организации вражеского «крота», годами сдававшего Руди критическую информацию. У меня все.
— Лихо, — оценивает Андерсон. — Превзошла мои ожидания. Я-то рассчитывал на три пункта. Обычно стараются уложиться в три. Отвечаю: потери Алукарда, насколько я понимаю, не произошло, он жив, дееспособен и не находится под чужим контролем. Думай о нем, как о козыре в рукаве, своего рода «засадном полке». Соответственно, руководство ваше действует обдуманно и трезво, беспокоиться о нем не стоит. Важность «крота», этого твоего Уолтера, тоже нельзя переоценивать, скорее всего, он и правда сдавал какую-то малозначимую информацию — а быть может, и прямую дезинформацию. Думаю, Интегра давно в курсе этого маленького предательства и использует его в своих целях.