Мужчина ничего не ответил, даже не посмотрел в сторону Биртича. Молча сев в свой автомобиль на сидение водителя Каннингем пытался отрегулировать кресло, ведь теперь из-за ребенка руль оказался слишком близко к животу.
— Алло, приём! Ты слышишь, Дэн? Да ладно… Ты дуешься на меня, что ли? — Кей быстро распознал обиду в друге. — Каннингем, брат, ты чего?
Биртич энергично покинул авто, подошел к сидящему в машине другу как раз тогда, когда тот разобрался с собственным сидением. Кевин хлопнул ладонью по крыше Nissan’а, чтобы привлечь внимание Дэниела, но тот по-прежнему игнорировал подошедшего.
— Ну я-то в чем тут виноват, чего ты злишься? Я должен был остаться сидеть с твоей дочкой или что? Ты объясни по-людски, до меня, до тупого, не доходит! — Искренность в голосе Кея не оставила Каннингема равнодушным, он глянул на него, но всё еще молчал. — В чем проблема, друг? Что не так? Лучше скажи здесь и сейчас, потому что, блин, конец света наступил. Чертов апокалипсис на дворе! Таиться в обиде нет смысла, ведь меня, тебя, да любого из нас вот-вот может не остаться среди живых, прикинь. Скажи в лицо сейчас — второго шанса может и не быть.
Друг говорил так, что как ни пытался, но не мог Дэн рассмотреть в его мимике, интонациях фальшь. Не знай Каннингем того, что друг обманул его с трупами, которых не оказалось за черным выходом, то мужчина поверил бы Биртичу полностью.
— Это ты, Кевин, скажи мне, что не так, — жестко ответил Дэниел, выдерживая пристальный взгляд Кевина.
— Что сказать? Блин, да о чем ты толкуешь? — Биртич упрямо продолжал корчить из себя дурачка.
— Значит, тебе нечего сказать, да?
— Да что за бред, Дэн! Я уже всё тебе рассказал. Что ты хочешь от меня услышать?
Последний шанс признаться товарищ упустил. Дэн словно впервые видел перед собой этого отчаянно врущего человека. Даже если ошибка совершенна, если друг и повинен в чем-то ужасном, то стоило Кевину всего лишь честно рассказать Каннингему обо всём — тот бы попытался понять. Попытался, черт бы его побрал, оправдать Кея. Массовое убийство не кажется таким уж большим злодеянием в условиях апокалипсиса, всему можно найти смягчающие обстоятельства. Те люди, которых выгнал Кей, могли быть обычным сбродом, уродами и бандитами, а выгоняя их из бара Биртич мог всего лишь защищаться. Но если всё было так, почему Кевин молчит и скрывает правду? Неужели совершенное им оправдания не достойно, а потому вместо признания правды, виновник зверства предпочитает его скрывать? Нет, уж слишком страшный портрет вырисовывался поверх некогда лучшего друга. Нельзя делать скоропалительные выводы. Мужчина повернул ключ, заводя машину.
— Ничего. Я ничего не хочу от тебя услышать. Поехали, мы теряем время.
Каннингем развернул свой автомобиль в правильном направлении, ожидая пока все займут свои места. Неожиданно на свободное пассажирское сидение в авто мужчины уселся Митч. Оправдывал свое решение тем, что в тачке Кевина стало уж слишком тесно. Причем реднек пришел не с пустыми руками — прихватил с собой пару пистолетов из тех, что вчера показывал Кевин. Одну из пушек старик молча засунул в рюкзак Дэна, даже не спрашивая, нужна ли она ему.
2
Старик по пути к спальному району почти не болтал, чему Дэн был только рад. Разве что спросил удобно ли ребенку в «этой тряпочной штуке», называть переноску слингом Митч не хотел. Дочке на самом деле было удобно, Каннингем думал, что она будет вырываться или плакать, но девочка не издала ни звука — позже отец понял, что она задремала.
— Ты как беременный, — после продолжительной тишины вдруг сказал реднек, улыбаясь почти беззубым ртом.
Дэниел посмотрел вниз на обмотки оранжевого шарфа, и на самом деле даже при малом напряжении воображения можно было подумать, что слинг — беременный живот. Забавное сравнение самого мужчину не повеселило, но опечалило.
— Митч, скажи, почему ты не согласился посидеть с ребенком? — Дэн попытался заговорить без претензии и злости. — Что за глупости про мужскую и женскую работу? Из-за того, что ты умеешь обращаться с детьми, никто бабой считать тебя не начнет. Но начнут считать очень крутым батей. Или дедушкой.
— Я никакой не очень крутой, Дэн, — закряхтел мужчина, поудобнее усаживаясь в кресле. — Ты, конечно, извиняй за то, что не согласился. Это только еще раз доказывает, что я ни в одном месте и близко не крутой. Я, знаешь, — реднек вздохнул, не решаясь сказать следующую фразу, — боялся, Дэн. Мне было страшно стать для вас бесполезным дедом, который только и может, что сидеть с детьми.