Скоро сели в машину и супруги. Невероятно красивая и уверенная в себе Далси, сидящая рядом на пассажирском сидении, конечно, сильно отвлекала от дороги. Стоило мужчине снять с нее домашние обязанности, как женщина расцвела. Дело не только в том, что за каких-то полгода ей удалось вернуть свою прежнюю стройную фигуру. Нет, в Далси произошли куда более глубокие изменения. Перед ним была счастливая женщина, она сияла радостью изнутри и заражала этой радостью всех, с кем общалась. Истерики и претензии в принципе не звучали больше в доме Каннингемов, ведь, выяснилось, что все недоразумения и трудности можно решать спокойно и без нервов.
— Сегодня утром навещал Кевина, — начал пересказывать новости мужчина. — Знаешь, очень даже неплохо себя чувствует. И выглядит хорошо.
— Правда? — удивилась Далси.
— Да, на самом деле, госпитализация пошла ему на пользу, — кивнул Каннингем. — Он просил привести ему побольше книг. Увлекся чтением, говорит. Даже список дал, а список называется: «Книги, какие нужно прочесть до 27 лет». И тут я понял, что забыл про его день рождения. Нужно к июню купить все книги сразу, будет неплохой подарок.
— Точно, у Кевина же день рождения! Если хочешь, давай я сама куплю и отвезу книги, милый, — мягко предложила женщина. — Мне не сложно, всё равно ничем не занимаюсь.
— Нет, любимая. На книги у меня есть другие планы, — Дэниел сделал паузу, одновременно с этим остановившись перед пешеходным переходом. — Нужно подарить книги вместе с его отцом, с Биртичем-старшим. Он в детстве всегда запрещал ему читать, а это будет чем-то вроде извинения.
— Запрещал читать? — поразилась Далси. — Что за изверг такой?
— Да. Сложный человек. Но, надеюсь, не безнадежный.
Слова Каннингема относились не только к отцу Кевина, но и к самому другу. Дьявол прямо говорил, что Биртич страдает от множества внутренних проблем, которые скрывает за веселой маской шута, и когда Дэн попытался докопаться до этой второй сути Кея через откровенные разговоры, то поразился. Проблемы с психикой у Кевина были, но идти к психологу тот, конечно же, не спешил. Логика бывшего друга действительно была далека от логики здорового человека: желание насилия, страсть к садизму и жестокости он пытался удовлетворить через просмотр особенно кровавых фильмов ужасов или же порно-фильмов с извращенными сюжетами, где фигурировало кровопролитие и пытки. «Это просто кино!» — повторял друг, пытаясь себя оправдать, хотя и сам отлично понимал, что просто фильмами эти картины никогда для него не были. Это было тайной, самой желанной фантазией, постоянным и навязчивым стремлением.
Несколько месяцев пришлось потратить Каннингему, чтобы убедить друга обратиться к специалисту, выплеснуть на профессионала всю наколенную годами внутреннюю боль и обиду за «воспитательные» избиения от отца. Еще месяц нужен был, чтобы Кевин добровольно решился лечь на стационарное лечение в одну хорошую клинику. Дэн бросать друга не собирался, о чем ему прямо и сказал. Кажется, Биртич действительно нуждался в такой поддержке.
У ресторана Далси и Дэна уже ждали их друзья. Платье Лорэйн почти не уступало в нарядности наряду супруги Каннингема. Спутник блондинки протянул Дэниелу руку для рукопожатия, и мужчина ответил тем же:
— Привет, Вова. Ну как? — вопрос неуместный и непонятный никому, кроме бригадира и его бывшего подчиненного Дэна. Когда Каннингем и сам стал бригадиром, то регулярно припоминал Вове тот случай с бетономешалкой и спрашивал «Ну как?».
— Привет, Дэн. Ни слова не понимаю, что ты городишь, — с улыбкой поддержал шутку мужчина, отвечая фразой Дэниела из старого диалога.
Далси и Лорэйн уже беседовали о чём-то своем, о женском. Когда соседка развелась со старым итальянцем, Каннингем не обрывал с ней контактов, но свел с одним хорошим парнем, с которым вместе работает. С Вовой то есть. Одинокий русский парень и не менее одинокая разведенная девушка нашли общий язык в этом мире почти так же быстро, как и в постапокалиптическом. Главным барьером был языковой, но ради красотки-блондинки Вова быстро восполнил пробелы в знаниях, разъяснялся по-английски иногда лучше Дэниела.
— Митч держит нам лучший столик, — сказал Вова, когда Каннингем брал из автомобиля Кору. — Встречать тебя не захотел. Говорит, если уйдет, то «столик уведут», что бы это ни значило.