Правда, сколь Себастьян помнил из курса истории, каковой за годы службы крепко повыветрился из памяти - и то дело, к чему актору лишние науки, хотя и утверждал охочий до знаний Евстафий Елисеевич, буде таковых вовсе не имеется - однако же, Росский Избранный все ж сумел отпор дать. Схлестнулись за деревушкою Поповцы две силы, две волны, и мертвая хельмова увязла в живой, королевскими ведьмаками сотворенной, да не погасла…
…переменилась сама, и мир вокруг переменила, перевернула, породивши проклятые Серые земли. Давно это было. Затянулись те раны. И черные стылые и по летней поре воды Ярдынь-реки легли новой границей.
А в последние годы Россь ожила, стала поглядывать на запад, припоминая королевству былые обиды…
… лет пять, как отправился прежний Избранник к Хельму, а на престол Росский, красным стягом застланный, воссел молодой Гольерд Заступник, провозгласивший новую идею дружбы народной. Дружить он предлагал не только с Королевством Познаньским, но и со всем миром, конечно, если только мир в ответ проникнется к Росскому княжеству любовью, в доказательство которой вернет аннексированные территории, исторически принадлежавшие Росси…
…на том, помнится, дело дружбы и застопорилось.
Евстафий Елисеевич не мешал подчиненному вспоминать, он замер, возложив пятерню на лоб государя, сморщившись, не то от язвы, не то от мыслей, терзавших познаньского воеводу.
…а к доктору не пойдет, как ни уговаривай…
…упрямый.
…все-то делает вид, будто из той же бронзы, что и бюст короля, сделан, что не страшны ему ни годы, ни болячки… заговори, враз губы подожмет, нахмурится, вид важный напустит, а то и вовсе разобидится и от обиды начнет припоминать недавние Себастьяновы огрехи.
…хоть ты его силой веди на Аптекарскую слободу.
- Нынешняя росская разведка - не чета старой. Гольерд ее взрастил… точнее, сам из разведки вышел… - Евстафий Елисеевич говорил медленно, тщательно подбирая слова. - Коллега, стало быть… и хитер, Хельмов избранник… хитер… за прошлый год нежданно померли пять со-правителей из дюжины… с кем-то заворот кишок приключился…
…слышал Себастьян и об этом, хотя не особо интересовался политикой.
- …кто виноградинкой подавился… еще один вдруг в ванне утоп. Великое несчастье было, - Евстафий Елисеевич говорил о том серьезно, без тени улыбки. - На три дня траур объявили. Не вспомнили, что утопший дурно о князе отзывался да подзуживал к смуте… жаль… много денег на него ушло.
И это не было новостью.
Росские со-правители грызлись между собой, как кобели на собачьей свадьбе. И кормились они не только Хельмовыми милостями, но не брезговали брать скромные подарки от друзей, что с запада, что с востока… небось, Казарский каганат немало золота влил в жилы Росского княжества в надежде, что переломит оно монополию королевского флота в южных морях.
…а Королевство Познаньске платит за внимание к восточным рубежам, к нестабильной Хельерской губернии, на которую давненько каганат зарится…
Нет, все ж политика - дурное дело.
От нее голова болит.
- Тяжко, Себастьянушка, - пожаловался Евстафий Елисеевич. - Ладно, когда они помеж собой грызлись, нам оно только на руку было. Но князю удалось со-правителей осадить. И смирнехонько сидят, Хельмовы дети, вздохнуть лишний раз боятся. А народец Избранного славит, разве что не молится… а может, и молится. Там давно уже не понять, кому, Хельму или князьям храмы строят…
…слышал Себастьян, что в каждом черном храме над алтарями висят портреты Избранных. И жрецы, скрывающие лица за стальными масками - не люди то, но лишь Голоса - одинаково кровь на жертвенники плещут, что Хельму, что слугам его… нет, темные это земли - Росское княжество.
- Главное, что нам они мешать стали. Небось, знаешь про скандал с князем Гершниц?
- Знаю, - Себастьян откинулся на спинку кресла, к слову, казенного, неудобного. Спиной, сквозь тонкую ткань мундира - крой-то установленный, но сукно шерстяное тонкое, да и портной собственный, княжий, доверием обласканный - чувствовал и изгиб дерева, и твердые шляпки гвоздей.
Порой ему казалось, что мебель в присутственных местах делали сугубо для того, чтобы человек обычный, каковому случилось заглянуть в подобное место по некой своей человечьей надобности, не приведи Вотан не ощутил себя хоть сколько бы комфортно. Глядишь, и повадится ходить, отвлекать людей занятых мелкими пустыми вопросами… и на страже государственных интересов стоят этакие вот пыточные кресла, узенькие диванчики с гладкими полированными седушками и низкими спинками, массивные шкапы, что кренятся, грозясь обрушить на голову нерадивого просителя пропыленные тома…
…в приемной князя Гершница стояли кокетливые козетки, обтянутые гобеленовой тканью, каковая только-только в моду вошла, и солидный секретер из розового дерева, и стол с медальонами, и зеркало имелось в золоченой раме с пухлыми младенчиками…
Откуда?
…нажил. И отнюдь не с родового имения, каковое до недавнего времени пребывало в упадке. Да и то, много ли возьмешь с двух деревенек и старой мануфактуры?
Себастьян нахмурился, силясь вспомнить, какие ходили слухи?
Взятки?
Так разве ж это повод достойного человека кресла лишить? Берут все. Кто золотом, кто козетками… нет, не во взятках дело, а в планах военного ведомства, при котором имел несчастье обретаться проворовавшийся князь. О нем, кажется, Лихослав отзывался весьма резко… правда, давно это было, когда Лихо еще давал себе труда в Познаньск наведываться, но навряд ли за прошедшие годы князь исправился.
- Гершниц собирался продать планы “Победоносного”.
Евстафий Елисеевич вновь погладил государев бюст, находя в прикосновении к монаршьему челу немалое для себя утешение.
- Он сознался… правда, сознаваясь, помер. Не рассчитали, что сердце у князя слабое…
Себастьян кивнул.
И жесткие гвоздики, шляпки которых впивались в спину, больше не казались неприятностью.
“Победоносный”.
Монитор, построенный по новому прожекту, и лишь год, как сошедший со стапелей. Закованный в броню, неторопливый и надежный, как Вотанов молот, возглавил он Южный государев флот. И отец, никогда-то особо не увлекавшийся делом военным, хотя и числился в чине генеральском, не уставал возносить восхваления создателю сего чуда.
Не только он.
О “Победоносном” пели газеты, предрекая монитору славное будущее. И милитаристы, было притихшие, вновь заговорили о том, что Южное море - не так и велико, что многовато в нем и каганатских плоскодонок, которые через одну - пиратские, и неторопливых стареющих кораблей Росского княжества… что, дескать, монополия - оно всяк выгодней, и достаточно одного, но прицельного удара, дабы пал непримиримый Сельбир, единственный росский порт…
- Себастьянушка, - к Евстафию Елисеевичу вернулось прежнее его обличье, нерадивого, смешного толстячка, вечно потеющего, страдающего отдышкой и язвою, что, впрочем, было правдой. - Ты же понимаешь, что…
Толстячок взмахнул рукой, отгоняя от бронзового государя толстую муху.
- Конечно, Евстафий Елисеевич, понимаю.
- Поначалу-то полагали, будто бы князь по собственному почину действовал… россца взять не удалось. Фанатик. Ушел к Хельму, ну туда ему и дорога. Однако же выяснилось, что князь свел знакомство с некою вдовой, особой молодой и весьма очаровательной, легкого нрава. Влюбился, как юнец, взятки стал брать… нет, он и прежде-то не отказывался, но меру знал. А тут вдруг проворовался вчистую… вот тогда-то и появился некто с наивыгоднейшим предложением. Князь передает чертежи “Победоносного”, а взамен получает доступ к счету… двести тысяч злотней, Себастьянушка.
Сумма была внушительной. И Себастьян, пожалуй, лучше Евстафия Елисеевича, никогда-то дел с подобными деньгами не имевшего, представлял, насколько она велика. Опальному князю хватило бы надолго…