— Ах матушка, вот вы где… — раздалось веселое, и княгиня облегченно выдохнула. Она вцепилась в руку смуглого темноволосого мужчины с такой страстью, что Евдокии стало неудобно.
Напугала женщину…
…маменька говорила, что у высокородных дам нервы слабые, а тут унитаз с фаянсовыми рюшами и мехом. Стоит, морально давит.
— Догогой, — с явным облегчением воскликнула княгиня и, указав не то на унитаз, не то на Евдокию, сказала. — Посмотги, какой кошмаг!
Князь смотрел на «Вершину», Евдокия — на князя…
…нет, ей случалось видеть его портреты, верно, как и всем жителям королевства Познаньского, но чтобы живьем… и вот так близко… настолько близко, что Евдокия чует тонкий аромат его туалетной воды.
Сандал.
И кажется, цитрус, популярный в нынешнем сезоне.
…костюмчик тоже, словно со страниц «Модника» взят. Белые брюки в узкую полоску и однобортная визитка с атласной бутоньеркой гридеперлевого оттенка. Пуговицы на рукавчиках рубашки черные. И шейный платок повязан широким узлом, к которому и Лютик не сумел бы придраться.
Да и сам князь… смуглявый, черноволосый… и волосы, наперекор всем правилам, отрастил длинные, носит, в хвост собравши. Черты лица резковатые, но благородные, утонченные.
…не даром, Аленка с его портретом под подушкой спит.
Хотя сволочь. По глазам, черным наглым таким глазам видно, что сволочь. Или это просто предчувствие такое? Впрочем, Евдокия предчувствиям доверяла, и нынешнее ее не обмануло.
— Уважаемая, — княжич обратился не к Модесте Архиповне, которую, надо полагать, все семейство Вевельских не замечало принципиально, но к Евдокии. И одарив ее взглядом, каковой заставил почувствовать собственное несовершенство, сморщил нос. — Вы не могли бы это убрать?
— Куда?
Евдокия вдруг поняла, до чего неправильно она выглядит. Невысокая, крепко сбитая, с простым круглым лицом, в котором нет и тени аристократизма, столь желанного маменьке.
…и платье это дурацкое, с оборками и кружевами… Модеста Архиповна настояла, мол, переговоры предстоят, партнеры заявятся и надо бы выглядеть сообразно… вот и парилась Евдокия в нескольких слоях бархата, щедро расшитого золотом и янтарными бусинами, а на плечах еще и шуба возлежала в пол, почти как у маменьки… на шее ожерелье в полпуда с крупными топазами… в ушах — серьги…
Ленты в косе атласные, переливчатые…
Дура дурой.
И в башмаках на высоком по последней моде каблуке. В них-то Евдокия и стоять-то замаялась.
— Куда-нибудь, — пожав плечами, сказал князь. — Видите же, ваше… произведение искусства…
…улыбку эту репортеры любили, было в ней что-то хулиганское, диковатое.
— …весьма нервирует мою матушку.
— Чем же? — Евдокия заставила себя смотреть ему в глаза.
…черные какие, непроглядные.
Нет, она не такая дура, чтобы в ненаследного князя влюбиться. Она — девушка разумная, современная, отдающая себе отчет, чем подобная влюбленность чревата: разбитым сердцем, подпорченной репутацией и несколькими невинно утопленными в слезах подушками.
…а поговаривали, что из-за него, бессердечного, одна девица вены резала, а другая уксусом травилась, но к счастью, не до конца отравилась. А из больницы и вовсе крепко поумневшей вышла, остриглась и ушла от мира именем Иржены-заступницы добро творить.
Столь радикально менять свою жизнь по-за ради эфемерного чувства Евдокия не планировала. Но до чего же сложно оказалось сохранить душевное равновесие. Дыхание и то сперло. И щеки запылали, зарумянились… или то от жары? В шубе по летнему времени парило… Себастьян же наклонился, близко-близко, к самому ушку и доверчиво, нежно почти — со стороны, верно, сие выглядело совсем уж непристойно — произнес:
— Созерцание сего монстра доставляет несказанные муки ее эстетическому чувству… поэтому, окажите уж любезность…
Евдокия, несмотря на непривычное волнение и щемящую, какую-то внезапную боль в груди, любезной быть не собиралась. Но верно, Себастьян на то и не надеялся, оттого прибег к иному средству. И часу не прошло после того, как чета Вевельских, сопровождаемая сыном и восторженными взглядами, удалилась от стенда фирмы «Модестъ», как появился учредитель. И кланяясь, лепеча о новых обстоятельствах неодолимой силы, изменить которые не в его власти при всем уважении, которое лично он испытывает к Модесте Архиповне…
…к вечеру стенд убрали.
Сволочи.
В общем, то самое знакомство, мимолетное, как Краковельская весна, оставило в душе Евдокии глубокий шрам. Раненое самолюбие ныло по ночам и еще на осенние дожди, заставляя мечтать о несбыточном. В этих ее мечтах, несмотря ни на что по-девически стыдливых, неизменно фигурировал растреклятый ненаследный князь, который стоял на коленях, умоляя…
Как правило, на этом месте мечты обрывались. Все же Евдокия была настроена к делам сердечным скептически. И этот скепсис порой здорово мешал жить.
Или помогал?
Она так и не решила.
Как бы то ни было, но злосчастная выставка несколько подпортила репутацию фирмы. К счастью, основная масса краковельчан не разделяла тонкого вкуса княгини, а потому пошатнувшаяся было торговля весьма скоро наладилась…
Жизнь тоже.
Ну более или менее…
…и все-таки день, который начался с Себастьяна Вевельского, просто по определению не мог пройти спокойно. Эта примета, пусть существовавшая исключительно в воображении Евдокии, срабатывала всегда. И она, демонстративно повернувшись к ненаследному князю спиной — игнорировать его, рисованного, было куда проще, нежели живого — сняла рубашку.
Прохладная ванна — модель «Розовое облако», сделанная из чугуна высшего качества — унесла остатки сна, вернув Евдокию к собственным не самым веселым мыслям.
Двадцать семь лет.
Шутка ли, треть жизни… ладно, четверть, в матушкином роду частенько долгожители встречались, а хороший ведьмак накинет еще лет двадцать, но все одно позади. И чего она, Евдокия Парфеновна, девица возраста, который уже неприлично называть девичьим, в жизни добилась?
Стала правой рукой матушки?
Но та все чаще грозится от дел Евдокию отстранить, мол, не о том думать надобно… и эти ее участившиеся в последний год разговоры о замужестве…
…приданое, которое маменька положит, заставит потенциальных женихов закрыть глаза и на Евдокии почтенный возраст, и на ее характер, и на прочие недостатки, из которых самым существенным был один… да и не только приданое, сколько перспектива все семейное предприятие унаследовать…
…Аленку-то, небось, и без золотого запаса умчат… уже бы умчали, ежели б к отцовской, хрупкой красоте не прилагался бы матушкин здравый смысл, помогавший Аленке устоять перед настойчивыми, а порой и назойливыми ухаживаниями.
Или дело было вовсе не в здравом смысле, а в этой ее патологической влюбленности?
Нашла в кого…
Сложно все. Запутанно. И день ото дня легче не становится.
А еще конкурс этот, некогда удачной идеей казавшийся…
— Дусенька! — донесся сладкий, как засахарившийся мед, матушкин голос. И значит, пора выбираться… никак очередной «хороший знакомый» совершенно случайно в гости заглянул. Откуда она их только берет, знакомых этих возраста самого подходящего? — Золотце мое, мы тебя ждем…
Ждут.
И ведь дождутся, думать нечего… и значит, нет смысла оттягивать неизбежное знакомство.
…от жениха в ванне не спрячешься.
За последний месяц их в доме перебывало семеро. Особо Евдокии запомнился престарелый отдышливый шляхтич с тросточкой, лысиной и бачками, которые он смазывал воском. Шляхтич прикрывал глаза ладонью, будто бы слепила его неземная Евдокиина красота, и после обильной трапезы срыгивал… был еще вдовец, обремененный пятью детьми и долгами, о которых говорил он розовея, будто бы стыдясь… и старый маменькин деловой партнер, с ходу заявивший, что жену свою жить отправит в деревню, дескать, там воздух здоровее…
И где только маменька находила таких?
Нынешний кандидат выгодно отличался от предыдущих немалым ростом. Он был молод, с виду годков семнадцати-восемнадцати, розовощек и светловолос. Причем волосы эти — тут Евдокия могла поклясться — завивали раскаленными щипцами, потому как не бывает у живого человека этаких аккуратных локонов. И небось, предварительно в сахарной воде по старому рецепту вымачивали, оттого и вились над жениховской макушкой осы.