— Жениться, — это страшное слово Евдокия произнесла с улыбочкой, более на оскал похожей.
— На вас, что ли?
— На мне не надо.
Платье не снималось. Себастьян дергал растреклятые юбки, с трудом сдерживая ярость. Но она пробивалась острыми когтями, и чешуей, и хвост, почему-то оставшийся тонким, с кисточкой-пуховкой, отчаянно стучал по половицам.
— Я как-нибудь переживу этот страшный позор… а вот бедные девушки… — Евдокия выразительно замолчала, устремив очи к потолку.
Себастьян тоже посмотрел на всякий случай.
Потолок был обыкновенным, в виньетках и цветах, правда, белили его давненько, и оттого потолок успел уже пойти пятнами.
— И как предлагаете мне на них жениться? — Платье все же поддалось, и, стянув его через голову, Себастьян скомкал розовую, бабочками расшитую ткань. — Одновременно?
Евдокия задумалась.
А живое воображение Себастьяна нарисовало свадьбу с одиннадцатью невестами… ладно, минус колдовка, всего-то десять…
— Одновременно не получится. Даже в каганате лишь четыре жены позволено иметь. Поэтому придется в порядке живой очереди. Женились. Пожили год. Развелись. Думаю, его величество отнесутся с пониманием…
— Вы издеваетесь. — Следом за платьем отправилась и нижняя рубашка, а за нею — шелковые чулочки с подвязками. Себастьян с преогромным удовольствием избавился бы и от панталон с кружевами, но тогда бы вид его был вовсе неподобающим.
— Я? Как можно! Мне казалось, это вы издеваетесь, и не только надо мной…
— Когда это я над вами издевался?
Панталоны сползали, и Себастьяну приходилось придерживать их руками…
Отвечать Евдокия не стала, но и от двери не отошла.
— Итак, у вас, пан Себастьян, имеется выбор. Или вы все-таки рассказываете, что здесь происходит, стараясь при этом быть убедительным. Или я зову сюда панну Клементину…
— Послушай…те, панночка Евдокия. — В кружевных панталонах было непросто выдерживать подобающую случаю серьезность. — Ваше любопытство… неуместно. Вы и вправду лезете в дела, которые вас совершенно не касаются…
Слушает.
Смотрит. И выражение лица упрямое. Понимает. Лезет и будет лезть, пока не влезет по самую свою макушку… и вот что остается делать бедному актору?
…тем более связанному клятвой крови?
— Кстати, врать не советую. — Евдокия вытащила кулончик, крутанула в пальчиках.
Чтоб ее…
— Евдокиюшка, — Себастьян оказался рядом с упертой девицей и, приобняв ее, взял за ручку, — вы же взрослый человек и понимаете, что не всякое любопытство уместно… давайте просто забудем, что видели друг друга…
Забывать она не намеревалась и ручку попробовала высвободить, но Себастьян не позволил.
Пальчики пахли свежей сдобой.
И еще копченой колбасой…
…откуда взяла?
— А после… когда все закончится… мы с вами встретимся в приватной обстановке… обсудим проблему и, я уверен, найдем такое ее решение, которое всецело удовлетворит обе стороны…
С каждым словом он наклонялся все ниже и договаривал уже на ушко, розовое такое ушко с золотой подковкой серьги.
— Руки…
— Что, дорогая?
— Руки убери, — прошипела Евдокия, наступив на ногу. И ведь туфельки хоть домашние, но с острым каблучком.
— А это уже нападение на актора… при исполнении служебных обязанностей… — мурлыкнул Себастьян, прижимая упрямую девицу к груди. — Но мы же не станем заострять на том внимание, верно?
…наверное, приворотное все же подействовало…
…из-за яда ли, либо же ведьмаки у его высочества были хорошие…
…или просто нервы сдавать начали от обилия цветов, бабочек и атласных лент.
Как бы там ни было, но купчиху он целовал со всей накопившейся злостью, невзирая на довольно-таки активное сопротивление… пожалуй, несколько увлекся.
Сквозняк по спине почувствовал, но значения не придал…
А потом девица вдруг всхлипнула…
…и за спиной раздалось глухое рычание… правда, почти сразу стихло… сквознячок вот остался…
— Вы… — стоило Евдокию отпустить, как она отскочила и первым делом губы вытерла, — вы… с-скотина! С-сволочь…
— Хотите сказать, не понравилось?
Она его неимоверно раздражала. Упрямством своим. И курносым вздернутым носиком. Веснушками, которые не пыталась скрывать под пудрой. Манерами.
Взглядом, в котором виделось… презрение?
— Только попробуйте это повторить и…
— И что?
— Я закричу… я…
Она и вправду собиралась закричать, чего Себастьян допустить никак не мог, и, сграбастав купчиху в охапку, он повторил эксперимент…