— Отправлено, повелитель.
Гримальд кивнул. — Благодарю. Он повернулся к собравшимся офицерам и склонился над изображением гололита, упираясь в стол пальцами в латных перчатках.
— Простите мою несдержанность. Нам ещё нужно спланировать свою войну, — произнёс самые трудные слова в своей жизни рыцарь. — И защитить свой город.
До самой гибели ночи воины Крестового похода Хельсрич сносили горечь и гнев со всем возможным достоинством, какого только можно было ожидать от них. Но это было нелегко. Нелегко находиться в городе с несколькими миллионами напуганных душ, в то время как над грязными облаками сотни и сотни их боевых братьев высекали свою славу из стали и плоти старинного и ненавистного врага. Чёрные Храмовники по всему городу смотрели ввысь, словно красные линзы их шлемов могли пронзить презренные облака и увидеть священную войну над ними.
Гнев Гримальда был и физической болью. Она пылала позади глаз, текла кислотой по венам. Но он справился с этим, как и должен был. Реклюзиарх сидел за столом со стратегами, и соглашался с ними, не соглашался, одобрял и спорил.
В какой-то момент шёпот распространился по залу. Он был подобен змее, ползущей от человеческих ртов к человеческим ушам, старающейся избегать гневного облачённого в чёрное рыцаря астартес. Когда полковник Саррен откашлялся и объявил, что два флота сошлись в битве, Гримальд просто кивнул. Он услышал первый шёпот ещё за тридцать секунд до Саррена — потрескивающие голоса раздающиеся из вокс-наушников станций связи.
Началось.
— Мы должны отдать приказ, — тихо произнёс Саррен переговаривающимся координирующим офицерам.
Гримальд повернулся к вокс-офицеру с которым он говорил прежде. На этот раз, Храмовник посмотрел на его звание. Офицер увидел как серебреный череп кивнул в его направлении.
— Лейтенант, — произнёс рыцарь.
— Да, реклюзиарх?
— Отдайте приказ всем имперским силам в Хельсриче. Вводится военное положение. — Он почувствовал, как от серьёзности произносимого пересохло горло.
— Закройте город.
Четыре тысячи противовоздушных башен вдоль стен города пришли в боевую готовность и нацелили многоствольные орудия в небо.
На бесчисленных шпилях и крышах мануфакторий оборонительные лазеры сделали то же самое. Ангары и склады, переделанные для использования военно-морскими эскадрильями, подготовили короткие рокритовые взлётно-посадочные полосы, необходимые истребителям с укороченным взлётом и посадкой.
Одетые в серую униформу корабельные солдаты патрулировали периметр, охраняя позиции и действуя практически независимо от остального улья.
По всему городу недавно установленные импровизированные контрольно-пропускные пункты стали баррикадами и аванпостами готовыми остановить прорвавшегося за стены врага. В тысячах зданий, служивших бараками для Имперской гвардии и ополчения закрывали броневыми щитами окна и двери.
Объявления из вокс-башен приказывали гражданам улья, не занятых на жизненно важных производствах оставаться в своих домах, пока не прибудут гвардейцы и не сопроводят их в подземные убежища.
Магистраль Хель — жизненная артерия улья, была перекрыта контрольно-пропускными пунктами гвардии, расчищающими её от гражданских машин, освобождая место для танков и шагающих ”Часовых” быстро громыхающих в походном построении, растянувшемся более чем на километр. Подразделения бронетехники сворачивали, как только оказывались в городе.
Хельсрич был закрыт и его защитники сжимая своё оружие смотрели в промозглое небо.
Невидимые никем в городе, сто рыцарей — разделённые расстоянием, но объединённые кровью полубога в их венах — преклонили колени в молчаливой молитве.
Спустя восемнадцать минут после начала воя сирен, случилась первая серьёзная проблема с развёртыванием войск. Представители Легио Инвигилаты потребовали разговора с командующим улья.
Спустя сорок две минуты вспыхнул первый порождённый паникой бунт.
Я задаю Саррену обоснованный вопрос и он даёт мне ответ, который я совсем не хочу слышать.
— Три дня, — говорит он.
Инвигилате нужно три дня. Три дня, чтобы закончить монтировать и вооружать титанов в пустошах, прежде чем они могут быть развёрнуты в городе. Три дня до того как они смогут войти в огромные ворота в неприступных стенах улья и занять свои позиции в городе согласно принятому плану действий.
И затем Саррен делает всё ещё хуже.
— Через три дня они решат, должны ли они прийти к нам на помощь или развернуться вдоль реки Болиголова вместе с остальной частью их Легио.
Мне потребовалось значительное усилие, чтобы подавить ярость. — Существует вероятность, что они даже не придут к нам на защиту?
— Так и есть, — кивнул Саррен.
— Планы предусматривают, что враг прорвёт орбитальную оборону через четыре — девять дней, — один из других полковников Стального легиона, его зовут Харг, говорит с противоположной стороны стола. — Таким образом мы можем предоставить им время, в котором они нуждаются.
Ни один из нас не сидит. Вой сирен снижен для приемлемого уровня и неусовершенствованные люди-офицеры могут опять нормально говорить.
— Я иду в наблюдательную башню, — обращаюсь я к ним. — Я хочу взглянуть на эту проблему своими глазами. Примус-модератус всё ещё в улье?
— Да, реклюзиарх.
— Скажите ему, чтобы встретил меня там, — я беру паузу, выходя из комнаты и оглядываюсь через плечо. — Будьте вежливы, но не просите. Прикажите ему.
Глава четвёртая
Инвигилата
Примус-модератус Валиан Карсомир почесал седеющую щетину на подбородке. У него было мало времени, о чём модератус недвусмысленно сообщил.
— Не только у тебя, — кивнул Гримальд.
Улыбка Карсомира была мрачной, пусть и отчасти понимающей, — реклюзиарх, разница в том, что я не собираюсь здесь умирать. Моя принцепс-майорис всё ещё размышляет, стоит ли вести Инвигилату в Хельсрич.
Рыцарь подошёл к перилам, сочленения доспехов жужжали от малейшего движения. Наблюдательная платформа была всего лишь скромной площадкой на центральном шпиле штабной крепости, но каждую ночь Гримальд поднимался сюда и долго наблюдал за тем, как улей готовится к войне.
Далеко за городскими стенами у самого горизонта генетически улучшенное зрение позволяло разглядеть смутные силуэты титанов. Там, в пустошах, готовились машины Инвигилаты. Громоздкие посадочные модули неуклюже поднимались обратно на орбиту — шла последняя фаза развёртывания войск Империума. Скоро, уже через считанные дни, не будет надежды высадить ещё хоть что-то на поверхность.
— Это величайший из портовых городов Армагеддона. На нас готова обрушиться самая огромная орда зелёнокожих, которая когда-либо вторгалась в Империум Человека. — Астартес не повернулся к пилоту титана. Он продолжал смотреть на огромные боевые машины, скрытые дымкой поднятого далёкими бурями песка. — Карсомир, нам нужны титаны.
Офицер шагнул к Храмовнику, его бионические глаза — линзы из многогранного нефрита в бронзовой оправе — щёлкали и крутились, смотря вдаль за пристальным взором рыцаря.
— Я знаю о вашей потребности.
— Моей? Это нужно улью. Нужно Армагеддону.
— Если угодно, потребности улья. Но я не принцепс-майорис. Я доложу ей про оборонительные укреплениях улья, но решение останется за ней. Инвигилате поступают настойчивые запросы из других городов и от других частей.
Гримальд задумчиво закрыл глаза. А шлем-череп продолжал неотрывно смотреть на далёких титанов.
— Я должен с ней поговорить.
— Реклюзиарх, я её глаза, уши и голос. Что знаю я — знает и она, она приказывает мне говорить. Если вы хотите, то — возможно — я смог бы организовать переговоры по воксу. Но я здесь — а я не последний человек — показываю серьезность намерений Инвигилаты.