Неспособные сломать закрытые, толщиной в несколько метров, ворота в северной стене, обезумевшие ксеносы полезли вверх.
Я всегда полагал, что есть что-то прекрасное в самых первых моментах битвы. Это секунды самых высочайших эмоций; страх смертных, отчаянная жажда крови и вопиющая самонадеянность врагов человечества. В начале боя первой открывается противнику именно чистота рода человеческого.
Сотни солдат Стального легиона чётко выступили вперёд. Они двигались подобно разным конечностям одного существа. Бесконечно похожие, все мужчины и женщины направили свои лазганы вниз по стене, вниз — на вопящих и карабкающихся вверх зелёнокожих. Ксеносы цепляются собственными когтями; они взбираются по лестницам и шестам; они поднимаются с помощью завывающих двигателей прыжковых ранцев.
И всё это восхитительно тщетно.
— Треск! — тысячи лазганов выстрелили с множеством звуков, странно пробудившим в памяти песню. Это гимн дисциплины, вызова, силы и отваги. Более того, это яростный ответ — впервые защитники смогли обрушить свой гнев на захватчиков. Каждый солдат в строю нажал на курок, позволяя выстрелить своим лазерным ружьям — выплюнуть смерть на врагов внизу. Лазерные заряды ранили зелёную плоть, вырывали дыры в орках, сбрасывали их вниз, на далёкую землю, где их давили собственные соплеменники.
Истребители Барасата носятся в небе, их оружие всё еще стреляет по огромной орде. Их цели изменились — они чаще, чем раньше, изливают свою злобу на самоходную артиллерию, которая выгрузилась последней из транспортов и только сейчас присоединилась к арьергарду осаждающей армии.
Я вижу, как сбили наш первый истребитель. Противовоздушный огонь ведёт похожая на кучу хлама ”Гидра”, два её оставшихся ствола отслеживают группу ”Молний”. Вспышка почти незаметна — с шумом смялись и детонировали топливные баки, и, протестуя двигателями, истребитель снижается по спирали.
Он падает пылающими обломками с изломанными крыльями, вращается и врезается в ряды противника. Некоторые могли бы с прискорбием заметить, что пилот в своей смерти, вероятно, уничтожил больше врагов, чем при жизни. Меня заботит только то, что погибли ещё и захватчики.
Первый одинокий орк добрался до вершины стены. Более чем в сотне метров другой разбивается, вместе со своим испускающим дым и огонь прыжковым ранцем. Остальные, кто был с ним, или уже мертвы или умирают, сбитые во время подъёма — их туши и топливные баки ранцев пронзил лазерный огонь. Оказавшийся на стене прожил меньше, чем один удар сердца. Существо закалывают штыками в горло, глаз, грудь и ноги шестеро солдат и залпом сбрасывают орка вниз.
Первая кровь за Хельсричем.
Минуты сложились в часы.
Орки набрасывались на стены, по-прежнему не имея возможности на них закрепиться, взбирались по корпусам уничтоженных танков, по курганам из собственных убитых и лестницам из перекрученного металла, в тщетном усилии добраться до вершины стены.
Поступали сообщения от командующих другими участками обороны — на востоке и западе противостояли аналогичному штурму. В пустошах вокруг города приземлялось всё больше транспортов, выгружая свежие войска и легионы танков. В то время как многие из этих новых ватаг присоединились к уже идущему штурму, ещё больше осталось вдали от города, разбивая лагеря, очищая новые посадочные площадки и готовясь к гораздо более организованному наступлению в будущем.
Защитники улья могли разобрать отдельные знамёна среди масс орков — кланы и племена, объединённые Великим Врагом — большинство из них сейчас сдерживались, а не бросались в этот первый, обречённый штурм.
Гримальд оставался с солдатами Стального легиона на северной стене, его рыцари рассредоточились среди гвардейцев, единство отделения астартес временно исчезло. Иногда, зелёнокожие достигали вершины стены раньше, чем их убивали при подъёме. В эти редкие моменты цепные мечи Храмовников рассекали зловонную инопланетную плоть, прежде чем гвардейцы с лазганами закончат дело, меткими лучами лазерного огня.
Однажды во время бесконечной стрельбы вниз потрясённый майор Орос, обратился по воксу к Гримальду.
— Они просто строятся в очереди за смертью, — смеялся он.
— Эти самые глупые и не умеющие контролировать себя. Они жаждут боя, неважно между собой или на войне. Посмотри на равнины, майор. Посмотри на скопление твоих настоящих врагов.
— Понимаю, реклюзиарх.
Гримальд услышал крики офицеров легиона, они приказывали в очередной раз смениться шеренгам. Солдаты на стенах отошли назад, чтобы перезарядить и почистить оружие, охладить перегретые силовые ранцы. Следующая линия выступила вперёд, чтобы занять места своих товарищей, подходя к бойницам и немедленно открывая огонь по лезущим вверх оркам.
Теперь по всему городу распространилось зловоние осады. Горы инопланетных трупов валялись у подножия стен, их разорванные тела и испорченные жидкости проникали в пепельную почву. Пока Храмовников и легионеров предохраняли от зловония шлемы и респираторы, непосредственно в самом городе гражданские и ополчение постигали свой первый грязный опыт войны с орками. Не самое приятное открытие.
Ночь грозила опуститься раньше, чем ксеносы, наконец, отступят.
Гора ли собственных трупов показала им всю тщетность ярости, или до них дошло, что настоящие сражения ещё впереди — большая часть зелёного прилива отхлынула. По всей пустоши зазвучали сотни труб, сигнализируя отход, в котором даже не было намёка на единство. Вспыхивали лазерные разряды, показывая, что легион сохранил беспощадную скорострельность — теперь наказывая орков за их трусость, как раньше наказывал их за неистовство. Ещё сотни ксеносов рухнули на землю, убитые последним жестоким залпом дня.
Скоро даже отставшие от остальной орды были вне зоны поражения, ковыляя к посадочным площадкам. Корабли орков покрывали все пустоши от горизонта до горизонта. Самые огромные суда, столь же высокие, как шпили улья, открылись, выпуская колоссальных топающих развалюх-титанов. Похожие очертаниями на горбатых, раздувшихся ксеносов гиганты загрохотали через равнины, их тяжёлые шаги поднимали за собой клубы пыли.
Это было оружие, способное разрушить стену. Это были враги, которых должна уничтожить Инвигилата.
— Однако, — рыцари оставались на стене, и Артарион кивнул на открывшийся вид, — безрадостная картина.
— Настоящее сражение начнётся завтра, — проворчал Кадор. — По крайней мере, мы не будем скучать.
— Я полагаю, что они станут выжидать. — Произнёс Гримальд. Теперь, когда смолкли боевые кличи и речи, его голос стал мягче. — Они будут ждать, пока не соберут превосходящую нас армию, способную сокрушить оборону, и ударят подобно молоту.
Капеллан взял паузу и облокотился на стену, пристально рассматривая армию, пока на город опускался закат.
— Я потребовал, чтобы мы вывели все подразделения гвардии с военных баз по всему югу Армагеддон Секунд. В целом, полковник согласился.
Бастилан присоединился к реклюзиарху на стене. Сержант отсоединил зажимы шлема и стоял с открытым лицом, игнорируя холодный ветер, который покалывал его небритую кожу.
— Там что-то стоит защищать?
Реклюзиарх незаметно улыбнулся.
— Дни брифингов были необходимым злом, чтобы ответить на подобные вопросы. Военное снаряжение, — сказал Гримальд. — Огромное количество военного снаряжения, пригодного для использования после того, как падут города, и их придётся отбивать назад. Но это не всё. ”Стервятники пустыни” рассказали любопытную легенду. Что-то скрыто под песками. Оружие.
— Теперь мы интересуемся мифологией этого мира?
— Не отмахивайся от этого. Я услышал сегодня кое-что, зародившее во мне надежду. — Он вздохнул и прищурился, наблюдая за морем вражеских знамён. — И у меня появилась идея. Где Владыка кузни Юрисиан?
Глава седьмая
Древние тайны
Кирия Тиро откинулась на спинку стула и прикрыла глаза — она не желала больше смотреть на цифры перед собой.