Я смотрю на свёртывающиеся и потемневшие от времени страницы книги. Потом снова на знамя с записями.
Затем я надеваю шлем, ограничивая чувства сеткой целеуказателя и звуковыми фильтрами.
— Прими мою благодарность, настоятельница. Я высоко ценю, то, что ты показала мне здесь.
— Мне ещё ждать других твоих братьев, кто прибудет сюда, астартес?
На секунду я задумался о Юрисиане — Владыка кузни вёл к нам Ординатус Армагеддон. “Оберон” был неукомплектован экипажем, работал на минимальной мощности и фактически будет бесполезен, даже когда прибудет.
— Ещё один. Он присоединится к нам и будет сражаться рядом.
— Тогда добро пожаловать в Храм Вознесения Императора, реклюзиарх. Как ты планируешь защищать это священное место?
— Время отступлений прошло, Синдал. Никаких уловок, никакой тактики, никаких длинных речей для слабодушных и тех, кто страшится смерти. Я собираюсь убивать пока сам не буду убит — это всё, что нам остаётся.
В дверь застучали и реклюзиарх вместе с настоятельницей повернулись на звук.
Гримальд мигнул по рунам вновь активируя вокс, но никто из братьев не вызывал его.
— Входите. — Синдал величественно махнула рукой, словно её окружала толпа, на которую надо было произвести впечатление.
Большие, окованные металлом двери с грохотом отворились на гладких, но тяжёлых шарнирах. В проходе стояли восемь мужчин, за ними виднелся коридор. Каждый из них был вымазан кровью, грязью, сажей и машинным маслом. С непринуждённым мастерством людей хорошо знакомых с оружием они держали в руках лазганы и на всех кроме двух были испачканные синие спецовки докеров. На одном из тех, кто оказался не в рабочем комбинезоне были одежды священника, но не сине-кремового цвета, как на жрецах в храме. Он был не с Армагеддона.
Лидер группы поднял защитные очки, с треском ударив ими о верх шлема. И уставился на рыцаря широко раскрытыми глазами.
— Они сказали, что ты будешь здесь, — произнёс штурмовик. — Приношу множество извинений за вторжение в это святое место, но я принёс новости, да? Не сердитесь. Вокс по-прежнему играет в кучу неинтересных игр, и я не мог ни с кем связаться по-другому.
— Говори, легионер, — ответил Гримальд.
— Твари наступают в великом множестве. Они уже недалеко от нас и я слышал переговоры по воксу — Инвигилата покидает город.
— Почему они оставляют нас? — изумлённо спрашивает Синдал.
— Они оставят город сразу же, — признался Гримальд, — как погибнет принцепс Зарха. Политика Адептус Механикус.
— Она погибла, реклюзиарх, — завершил Андрей. — Час назад мы видели, как умирал “Вестник Бури”.
За спиной гвардейца появилась воительница в белой силовой броне ордена Серебреного Покрова, она перевела дыхание, посмотрела на настоятельницу и покраснела.
— Настоятельница!
— Отдышись, сестра Маралин.
— Мы получили сообщение от 101-го Стального Легиона! Титаны Инвигилаты уходят из Хельсрича.
Андрей уставился на вновь прибывшую так, словно она заявила, что силы тяжести не существует. Штурмовик медленно покачал головой, на его лице появилось глубокое и искреннее сочувствие.
— Ты опоздала, девочка.
Первая волна, которая хлынула за стены, оказалась не ордой врагов.
Сначала в воксе ближней связи появились сообщения от подразделений трёх в панике отступающих полков Стального легиона. Гримальд отвечал по вокс-связи храма, которая была гораздо мощнее, чем коммуникационные системы, рассчитанные на переговоры между отделениями. Он приказал всем войскам Хельсрича, которые получат сообщение, прекратить отчаянную оборону и отступать к Храму Вознесения Императора для защиты последних ещё контролируемых кварталов района Экклезиархии. Несколько капитанов и лейтенантов подтвердили, что услышали приказ, включая капитана ополчения у которого в подчинение оставалось более ста человек.
Отступающие войска начали прибывать меньше чем через час.
Гримальд вместе с Баярдом стоял в воротах и смотрел на город. Почерневший командный танк “Гибельный клинок” проехал мимо, взвод гвардейцев указывал водителю путь в квартал кладбища. За ним в свободном построении катилась группа боевых танков “Леман Русс” с разнообразным вооружением. Между бронетехникой и позади неё двигались несколько сотен одетых в охряную униформу и явно уставших легионеров. На носилках несли множество раненых — крики и стоны прорывались сквозь гул двигателей.
Рыцари смотрели на двоих солдат, которые несли на матерчатых носилках корчащегося от боли младшего офицера. Мужчина лишился руки и ноги, по локоть и колено соответственно. По лицу было видно, что он сейчас чувствует — боль, пронзившая всё тело, исказила черты.
Один из несущих кивнул Гримальду, когда проходил мимо и с почтением тихо произнёс. — Реклюзиарх.
Храмовник кивнул в ответ.
— Сражался вместе с ними? — Спросил по воксу Баярд.
— “Стервятники пустыни”. Я был с ними, когда пали стены. Хорошие люди, все.
— Очень мало уцелело, — со странной резкостью сказал Баярд.
Гримальд повернул череп-шлем к Чемпиону Императора. — Их хватит. Верь в клинки своих братьев, Баярд.
— Я верю. Я уверен в своей судьбе, капеллан.
— Мой титул — реклюзиарх. Используй его.
— Конечно, как пожелаешь, брат. Но мы стоим на страже умирающего города вместе с горсткой истекающих кровью людей, реклюзиарх. Я уверен в них, но я реалист.
Рык Гримальда привлёк внимание проходящих мимо солдат. — Верь в жителей этого города, Чемпион. Подобное высокомерие недостойно. Мы последние защитники реликвии первых колонистов Армагеддона. Эти люди сражаются за нечто больше, чем их дома и жизни. Они сражаются за честь своих предков на самой священной земле планеты. Всех кто ещё жив на Армагеддоне, вдохновит память о тысячах жертв, которым суждено быть здесь принесёнными. Кровь Дорна, Баярд… в подобные моменты рождался сам Империум.
Чемпион Императора долго смотрел на него и Гримальд почувствовал, как учащённо забилось сердце. Он был разгневан, и это чувство оказалось столь же очищающим, как и время, проведённое в безмятежных залах храма. Баярд заговорил, искренность в голосе чувствовалась даже сквозь потрескивание вокса.
— Я был одним из немногих, кто выступил против твоего повышения в ранг Мордреда.
Гримальд хмыкнул и вернулся к наблюдению за проходящими мимо войсками. — На твоём месте я бы поступил также.
Семьдесят солдат 101-го Стального легиона прибыли в потрёпанной колонне транспортов “Химера”. Как только ведущая БМП остановилась, об землю лязгнули рампы. Выгрузилось отделение легионеров — на каждом были видны пятна крови или перевязки.
— Оставьте “Химеры” снаружи, — приказал Райкен. Половину его лица покрывали грязные бинты, и он хромал при ходьбе, опираясь на плечо адъютанта.
— Разве мы не возьмём их внутрь? — Спросила Кирия Тиро, оглядываясь через плечо на брошенные транспорты.
— Чёрт с ними, — сплюнул кровью майор, когда она подвела его к двум рыцарям. — Для их орудий осталось слишком мало боеприпасов, чтобы в этом был смысл.
— Гримальд, — сказала Кирия, поднимая взгляд на возвышающегося рыцаря.
— Приветствую, квинтус-адъютант Тиро. Майор Райкен.
— Нас отрезали от Саррена и остальных. 34-й, 101-й, 51-й… Они все в центральных кварталах промышленного района…
— Не важно.
— Что?
— Не важно, — повторил Гримальд.— Мы защищаем последние оплоты света в Хельсриче. Судьба привела вас в Храм Вознесения Императора. Саррена судьба привела в другое место.
— Трон, там ещё тысячи зелёнокожих ублюдков, — майор снова выплюнул кровавую слюну и Кирия заворчала, когда он сильнее на неё опёрся. — И это ещё не самое плохое.
— Объяснись.
— Инвигилата уходит, — ответила Тиро. — Они бросают нас умирать. А у орков ещё остались титаны, причём один такой, что невозможно поверить, не увидев собственными глазами. Мы наблюдали, как он двигался с Росторикского сталеплавильного завода, разрушая жилые высотки на своём пути.