Доступ дарован.
— Доступ дарован.
— Доступ дарован, — одновременно произнесли двенадцать голосов.
Потрескивающая булава осталась неподвижной, зависнув в дюйме от головы скитария. Маленькая электрическая искорка с оружия лизнула солдата в лицо, заставив его отпрянуть.
— Доступ дарован, — произнесли все они повторно.
Гримальд дезактивировал крозиус-булаву и отодвинул аугментированного солдата в сторону.
— Я был уверен, что вы это скажете.
Путешествие через узкие коридоры и в поднимавшихся лифтах было кратким, и вот рыцари оказались перед закрытой переборкой мостика. На палубу они попали, пройдя мимо множества молчаливых техноадептов. Зеленые линзы, заменявшие им глаза, вращались, сканируя и зловеще подражая человеческой мимике.
Внутри титана было темно, слишком темно, чтобы неизмененные люди могли там работать. Единственным светом были красные аварийные лампы, словно в бункере или на корабле. Но генетически улучшенные глаза хорошо видели в сумраке даже без зрительных фильтров визоров в шлемах.
У дверей, ведущих на командный мостик, не было стражи, и обе створки с лязгом скользнули в стороны.
Артарион стиснул украшенный свитком наплечник Гримальда:
— Вперед, брат.
Капеллан взглянул на воина, несшего его стяг, через серебряное лицо своего погибшего учителя:
— Верь мне.
Командный мостик был круглым отсеком с возвышением в центре, окруженным пятью изукрашенными и снабженными массой кабелей тронами. В углах комнаты за панелями с сотнями кнопок, рычажков и циферблатов работали техноадепты в мантиях.
Из двух больших окон открывался впечатляющий вид на улей. Гримальд вздрогнул, осознав, что смотрит из глаз богомашины.
На главном возвышении стоял большой стеклянный резервуар. В его молочных глубинах плавала обнаженная старуха, чье тело было иссушено возрастом и бионическими протезами, необходимыми для того, чтобы поддерживать ее жизнь в таких условиях. Она смотрела через фасетчатые аугментированные глазные протезы.
— Приветствую, Астартес, — раздался голос из встроенных в гроб вокс-динамиков.
— Принцепс-майорис. — Гримальд кивнул плавающей в жидкости старухе. — Это большая честь — видеть тебя.
Последовала отчетливая пауза перед тем, как старуха ответила, хотя взгляд ее не отрывался от воина.
— Ты проницателен. Не трать время на галантность. «Герольд Шторма» просыпается, и скоро я должна буду идти. Говори же.
— Один из пилотов титана, отправленный в Хельсрич, сказал, что Инвигилата не пойдет на нашу защиту.
Вновь пауза.
— Это так. Я командую третьей частью Легио. Остальные уже направились на защиту региона Хемлок, многие с твоими братьями, Саламандрами. Ты пришел просить меня о моей части могущественной Инвигилаты?
— Я не прошу, принцепс. Я пришел увидеть тебя своими собственными глазами и просить тебя — лицом к лицу — сражаться и умереть рядом с нами.
Сморщенная женщина улыбнулась, выражение ее лица было одновременно по-матерински мудрым и удивленным.
— Но ты еще не завершил задуманную миссию, Астартес.
— Это как?
На этот раз пауза была дольше. Старуха рассмеялась внутри своего наполненного жидкостью резервуара.
— Мы не лицом к лицу.
Рыцарь потянулся к вороту брони, разъединяя печати.
Без шлема запах священных масел и химическая вонь заполняющей гроб жидкости оказались намного сильнее. Первые ее слова были столь неожиданными, что я не знал, как реагировать.
— У тебя очень добрые глаза.
Ее собственные глаза давным-давно извлечены из головы, а глазницы наполнены этими выпуклыми линзами, которые двигаются, следя за мной. Я не могу вернуть ей комплимент и не знаю, что еще можно сказать.
Поэтому и не говорю ничего.
— Как твое имя?
— Гримальд из Черных Храмовников.
— Теперь мы с тобой лицом к лицу, Гримальд из Черных Храмовников. Ты оказался достаточно смелым, чтобы прийти сюда и открыть мне свое лицо. Я знаю, сколь редко капеллан открывает лицо кому-либо не из своего братства. Спрашивай, что ты пришел спросить, и я отвечу.
Я подошел ближе и приложил ладонь к поверхности резервуара. Его вибрация соединилась с резонансом моей собственной брони. Я чувствую взгляд слуг Механикус на мне, на моем темном керамите. И их взгляд выражает желание коснуться произведения искусства, которым является боевая броня Астартес.
Я смотрю в механические глаза принцепс, пока она плавает в молочных водах.
— Принцепс Зарха, Хельсрич взывает к тебе. Придешь ли ты?
Она вновь улыбается, словно слепая старушка с гнилыми зубами, и прижимает ладонь к моей руке. Лишь толстое стекло разделяет нас.
— Инвигилата придет.
Семь часов спустя люди в городе услышали далекий механический гул, доносившийся из пустошей. Он эхом прокатился по улицам, заставив похолодеть кровь в жилах каждого в улье. Бродячие собаки залаяли в ответ, словно почуяв неподалеку крупного хищника.
Полковник Саррен вздрогнул, хотя на лице его застыла улыбка. Красными от недосыпания глазами он оглядел собравшихся командиров.
— «Герольд Шторма» пробудился, — промолвил он.
Через три дня, как и было обещано, город сотрясла поступь богомашин.
Машины Инвигилаты приближались, и громадные ворота в северной стене широко распахнулись, приветствуя их. Гримальд и командующие улья смотрели на это с наблюдательной площадки. Рыцарь движением век активировал руну на ретинальном дисплее, получая доступ к закодированному каналу.
— Доброе утро, принцепс, — мягко промолвил он. — Добро пожаловать в Хельсрич.
Вдали движущийся собор-крепость медленно и степенно прокладывал себе путь через кварталы города.
— Приветствую, капеллан. — Голос старухи был низким от едва сдерживаемой энергии. — Знаешь, я родилась в улье, подобном этому.
— Тогда будет вполне справедливо, если ты и умрешь здесь, Зарха.
— Ты так думаешь, сэр рыцарь? Ты видел меня сегодня?
Гримальд смотрел на далекого еще «Герольда Шторма», такого же высокого, как окружавшие его башни.
— Не увидеть тебя просто невозможно, принцепс.
— Убить меня тоже невозможно. Помни это, Гримальд.
Ни один человек прежде не осмеливался именовать его так фамильярно. И впервые за много дней рыцарь улыбнулся.
Город был наконец запечатан. Хельсрич был готов.
И когда пришла ночь, небо охватил огонь.
ГЛАВА V
Пламя в небесах
В былые славные времена он назывался «Пречистые помыслы».
Это ударный крейсер, построенный на небольшом мире-кузнице Шевиларе, был дарован ордену Призрачных Волков Адептус Астартес. Он пропал вместе со всем экипажем, захваченный ксеносами за тридцать два года до Третьей Войны на Армагеддоне.
Когда громадная бесформенная мешанина обломков и пламени прорвала слой облаков над укрепленным городом, сирены по всему улью вновь истошно завыли. Эскадрилья истребителей под командованием Кортена Барасата доложила по воксу о неспособности вступить с ним бой. Лазпушки и длинноствольные автопушки «Молний» не могли причинить ему никакого урона.
Эскадрилья унеслась прочь, когда объятый огнем корабль вспорол небеса.
Тысячи солдат на своих постах смотрели, как горящая громадина с ревом пронеслась над ними. Сам воздух дрожал физически ощутимой вибрацией от бренчания слишком долго работавших и теперь умиравших двигателей.
Окрасив городские стены багровым заревом, «Пречистые помыслы» ровно через восемнадцать секунд закончил жизнь, украсив новым шрамом искалеченное войнами лицо Армагеддона. Хельсрич содрогнулся до основания, когда крейсер врезался в землю.