Однако, когда Бердик вновь допросил ее на следующее утро, “она показала, что решила не распространяться более на интересующую меня тему, и наш разговор был прерван”.
Пускай беседы с арестованными не принесли успеха, следователи по “делу Лабианка” зацепили одну ниточку, которая могла привести к чему-то стоящему. Перед тем как оставить Индепенденс, Патчетт попросил показать ему пакет с личными вещами, изъятыми у Мэнсона при аресте. Просматривая одежду, бывшую на Мэнсоне в момент задержания, Патчетт заметил, что тот использовал кожаные тесемки в качестве шнурков мокасин и брючного ремня. Патчетт получил фрагменты каждой и забрал их в Лос-Анджелес для сравнения с кожаным ремешком, которым были связаны руки Лено Лабианка.
В ОНЭ ему объяснили, что кожаный ремешок есть кожаный ремешок, и только; они во всем схожи между собой, но не существует никакого способа выяснить точно, были ли они вырезаны из одного куска кожи.
ДПЛА и ОШЛА не первыми придумали ревность. До известной степени она присутствует в отношениях между практически всеми службами поддержания законности и даже внутри некоторых из них.
Отдел расследования убийств Департамента полиции Лос-Анджелеса занимает единственное помещение — комнату 318 — на третьем этаже Центра Паркера. Хоть комната и не маленькая, прямоугольная по планировке, никакого разделения на отдельные рабочие места в ней нет: здесь стоят лишь два больших стола, и все следователи работают бок о бок, за одним столом или за другим. Расстояние между следователями по “делам Тейт” и “Лабианка” выражалось считанными футами.
Но психологические дистанции порой оказываются не меньшей преградой, чем реальные расстояния: одна группа следователей ("Тейт") состояла, по большей части, из представителей старой гвардии”, тогда как другая (“Лабианка”) — из “молодых выскочек”. Кроме того, некоторая резкость в отношениях между ними, очевидно, проистекала из того простого факта, что несколько человек именно из этой последней группы некоторое время тому назад были приписаны к расследованию последнего нашумевшего убийства, когда сенатор Роберт Ф. Кеннеди погиб от руки Сирхана Сирхана. Короче говоря, между этими двумя группами будто кошка пробежала.
В результате никто из следователей по “делу Лабианка” не пересек тех нескольких футов, чтобы рассказать следователям “дела Тейт", что они пытаются распутать нить, которая может соединять оба преступления. Никто не сообщил лейтенанту Хелдеру, ведшему следствие по “делу Тейт”, что они ездили в Индепенденс и говорили там с неким Чарльзом Мэнсоном, замешанном, по-видимому, в чрезвычайно схожем убийстве. Никто не поделился с Хелдером новостью, что одна из поклонниц этого Мэнсона — девушка, назвавшаяся именем Лесли Санкстон, — признала, что кто-то из “Семьи” может оказаться замешан в убийствах на Сиэло-драйв.
Следователи по “делу Лабианка” продолжали действовать самостоятельно.
Если бы Лесли Санкстон (н/и Лесли Ван Хоутен) поддалась внезапному желанию заговорить, она могла бы немало поведать следователям об убийствах на Сиэло-драйв, но еще больше — об убийстве четы Лабианка.
Но к этому времени Сьюзен Аткинс уже достаточно наговорила об обоих этих преступлениях.
Во вторник, 6 ноября, примерно в 16:45, Сьюзен подошла к кровати Виржинии Грэхем и присела на краешек. Они уже закончили работу, и на Сьюзен/Сэди нашла охота потрепаться. Она говорила о том, как и когда принимала ЛСД, о карме, хорошей и дурной ауре, об убийстве Хинмана. Виржиния предупредила Сьюзен, чтобы та не болтала почем зря; Виржиния слыхала о человеке, осужденном только потому, что тот разговорился с сокамерником.
Сьюзен отвечала: “О, я все понимаю. Я об этом больше ни с кем не говорила. Знаешь, стоит мне на тебя посмотреть, и я вижу в тебе что-то, и знаю, что могу рассказывать все, что захочу”. И потом, о полицейских вообще не стоило беспокоиться. По-настоящему умные люди не работают в полиции. “Знаешь, прямо сейчас они расследуют кое-что, но настолько сбились с курса, что даже не представляют, что происходит”.
“О чем это ты?” — переспросила Виржиния.
“Ну, про то, что случилось в каньоне Бенедикта”.
“В каньоне Бенедикта? Ты не про Шарон Тейт, случаем?”
“Ага. — Кажется, теперь Сьюзен по-настоящему распалилась. Слова так и полились из ее рта. — Знаешь, кто это сделал, а?”
“Нет”.
“Ну, догадайся. Ты на нее сейчас смотришь”.