Через холл, как раз напротив, — хозяйская спальня. Дверь также открыта, как и двери в дальнем конце комнаты: сквозь опущенные жалюзи виднеется бассейн.
Эта кровать шире и аккуратнее; откинутое белое покрывало открывает верхнюю простыню веселой цветочной расцветки и белую с золотым геометрическим узором нижнюю. Две подушки лежат скорее в центре кровати, чем у изголовья, — они словно отделяют сторону, на которой спали, от неиспользуемой. У стены напротив, экраном к кровати, стоит телевизор с двумя изящными шкафчиками по бокам. На верху одного из них виднеется белая плетеная колыбель.
Полицейские осторожно открыли примыкавшие двери: гардеробная, встроенный шкаф, ванная, еще один шкаф. И вновь никаких следов борьбы. Телефонная трубка мирно лежит на аппарате, на ночном столике у кровати. Ничего опрокинутого или небрежно брошенного.
Впрочем, на внутренней стороне левой створки раздвижных дверей обнаружились следы крови: предположительно, кто-то (возможно, опять же женщина на лужайке) бежал сюда, пытаясь спастись.
Выйдя наружу, офицеры были на мгновение ослеплены ярким бликом на поверхности бассейна. Эйзин упоминал гостевой домик за основным зданием. Теперь полицейские заметили это строение — или, скорее, его угол — где-то в шестидесяти футах на юго-восток, за кустами.
Тихо приблизившись к нему, они услыхали первые звуки с момента своего появления на территории усадьбы: собачий лай и мужской голос, произнесший: “Тс-с, тихо ты”.
Вайзенхант двинулся направо, в обход здания. ДеРоса повернул налево, чтобы пройти мимо передней его части, Барбридж прикрывал его сзади. Оказавшись на крыльце со стеклянной дверью, закрытой изнутри противомоскитным экраном, ДеРоса сумел разглядеть в жилой комнате сидящего на диване лицом к двери юношу лет восемнадцати. На нем были брюки, но никакой рубашки, — и хотя молодой человек вроде не был вооружен, объяснит позднее ДеРоса, это не означало, что оружие не лежит у него под рукой.
С криком “Ни с места!” ДеРоса пнул входную дверь.
Опешив, юноша поднял взгляд и уперся глазами в наставленное прямо на него оружие: сначала один ствол, а мигом позднее — и все три. Кристофер, принадлежащий Альтобелли большой пес веймарской породы, бросился к Вайзенханту и вцепился зубами в ствол его пистолета. Вайзенхант ударил собаку дверью и держал зажатой между дверью и косяком, пока юноша не отозвал ее, успокоив.
Существуют две противоречащие друг другу версии того, что произошло затем.
Юноша, назвавшийся Уильямом Гарретсоном, сторожем, позднее покажет, что офицеры сбили его с ног, заковали в наручники, рывком поставили на ноги и вытащили на газон, где вновь повалили наземь.
Потом ДеРосе придется давать показания об аресте Гарретсона:
В.: “Не падал ли он, не оказывался ли на полу, споткнувшись?”
О.: “Может, и падал; не помню, спотыкался он или нет”.
В.: “Вы приказали ему лечь на землю снаружи?”
О.: “Приказал, да, то есть лечь на землю, да”.
В.: “Помогли ли вы ему опуститься на землю?”
О.: “Нет, он сам упал”.
Гарретсон все спрашивал: “А в чем дело-то? В чем дело?” Один из офицеров ответил: “Сейчас покажем!” Подняв юношу на ноги, ДеРоса и Барбридж провели его назад по дорожке к основному зданию.
Вайзенхант остался в гостевом домике — искать оружие и забрызганную кровью одежду. Хоть ничего и не обнаружив, он все же заметил множество маленьких деталей. Одна из них в то время показалась столь несущественной, что он позабыл о ней, пока позднее расспросы не заставили ее всплыть в памяти. Рядом с диваном стояла стереосистема. Когда полицейские вошли в комнату, она была выключена. Поглядев на панель управления, Вайзенхант отметил, что ручка громкости установлена между отметками "4" и "5".
В это самое время Гарретсона провели мимо двух неподвижных тел на газоне. О состоянии тела молодой женщины говорит хотя бы то, что Гарретсон принял лежащую за миссис Чепмен, экономку-негритянку. Мужчину он назвал “молодым Полански”. Если, по утверждению Чепмен и Эйзина, Полански находился сейчас в Европе, это опознание казалось бессмыслицей. Чего офицеры не знали, так это того, что Гарретсон считал Войтека Фрайковски младшим братом Романа Полански. И Гарретсон совсем стушевался, когда ему предложили опознать молодого человека в “рамблере”[12].
12
Почему он так и не узнал юношу, с которым был знаком, неясно до сих пор. Хорошим объяснением может послужить шок, испытанный Гарретсоном. В придачу к его смятению, именно в это время Гарретсон увидел Винифред Чепмен, которую уже счел мертвой. Вполне живая, она стояла за воротами, беседуя с офицером полиции.