Из новостного недельного обзора:
“Тело Шарон найдено обнаженным, а не в бикини, как сообщалось вначале… На Себринге лишь разорванные остатки трусов… Брюки Фрайковски были спущены до лодыжек… На телах Себринга и Тейт вырезаны кресты… Одна из грудей мисс Тейт отсечена, по-видимому, в результате случайного удара ножом… Тело Себринга имело следы нанесенных ему сексуальных увечий…” Остальное не более правдиво: “Нигде не обнаружены отпечатки пальцев… ни в одном из пяти тел не найдены следы приема наркотических средств…” И так далее.
Хоть все это и звучит как писания былого журнала “Конфиденшиал", статья появилась не где-нибудь, а в "Тайм, — и ее автору явно пришлось долго оправдываться, когда издатели узнали о порожденных его фантазией “украшательствах”.
Рассерженный “потоком гнусностей”, 19 августа Роман Полански созвал пресс-конференцию, где заклеймил позором репортеров, которые “в целях личного обогащения” публиковали “ужасные вещи о моей жене”. Никакого разрыва между ними не было, настаивал он; никаких наркотиков; никаких оргий. Его жена была красавицей и замечательным человеком", и "последние несколько лет, что я провел рядом с ней, были единственным временем подлинного счастья во всей моей жизни…"
Снятие показаний с Полански с применением детектора лжи проводилось лейтенантом Эрлом Димером в Центре Паркера.
В.: “Ничего, если я буду называть вас Романом? Меня зовут Эрл”.
О.: “Конечно… Я вам совру разок-другой, и потом скажу, ладно?”
В.: “Ну… хорошо…”
Димер спросил у Романа, как тот впервые встретился с женой.
Полански вздохнул и заговорил, поначалу медленно:
“Я впервые увидел Шарон четыре года назад на какой-то из вечеринок, которые закатывал этот кошмарный голливудский продюсер, Марти Рансохофф. Тот парень, что делал “Миллиардеров с Беверли-Хиллз” и остальное дерьмо в том же духе. Но он заманил меня туда своими разговорами об искусстве, и я подписал контракт, чтобы вместе с ним снимать тот фильм, знаете, пародию про вампиров.
И на вечеринке мы познакомились с Шарон. В то время она снималась в Лондоне в другом его фильме. Жила в Лондоне совершенно одна. Рансохофф сказал мне: “Погоди, я познакомлю тебя с нашей ведущей актрисой, Шарон Тейт!”
Она показалась мне хорошенькой, но в то время я не был очень уж впечатлен. Но затем я увидел ее второй раз и пригласил пройтись. Мы много говорили, знаете ли. Вот тогда-то у меня по-настоящему закружилась голова. Мне было нужно быстренько трахнуться и продолжать жить. У меня был ужасный брак, понимаете? Еще давно. Ну, не все было так плохо, кое-что просто замечательно, но жена бросила меня, и я чувствовал себя великолепно, потому что я нравлюсь женщинам, а мне нравится трахаться. Мерзавец, правда?
Так вот, я встречался с ней еще несколько раз. И уже знал, что у нее был свой парень, Джей. Затем [Рансохофф] захотел, чтобы я снимал Шарон в том новом фильме. И я устроил пробные съемки.
Однажды, еще до того, я хотел вытащить Шарон из дому, а она сопротивлялась: то “пойду”, то “не пойду”… в общем, я сказал: “Да пошла ты… ” — и повесил трубку. Наверное, это и было началом всего, понимаете?”
В.: “Заговорил ее”.
О.: “Точно. Я ее заинтриговал. Играл “крутого парня”, и мы встречались еще много раз, прежде чем… Уже потом я стал замечать, что нравлюсь ей.
Помню, однажды я провел ночь… потерял ключ… и провел ночь у нее в гостях, знаете, в той же постели. И о том, чтобы заняться любовью, не было и речи. Такая вот девушка.
Я хочу сказать, со мною такое не часто бывает!
И потом мы отправились на натуру… два или три месяца спустя. Прямо посреди декораций, посреди съемок, я ее спросил: “Не хочешь ли заняться любовью?” А она тихонько ответила: “Да”. И вот тогда я впервые был как-то тронут, знаете ли. Мы стали регулярно встречаться. И она была такая милая, такая нежная, что я просто не верил своему счастью. У меня был отвратительный опыт, и я уже не верил, что люди вроде нее где-то еще существуют; мне пришлось долго ожидать, пока она не покажет своих чувств, так ведь?
Но она была восхитительна,безо всяких там клише. Просто фантастика. Она любила меня. Я жил тогда в другом доме, не хотел, чтобы Шарон приходила ко мне. И она говорила: “Я не хочу душить тебя. Просто хочу быть рядом”, и так далее. Я отвечал: “Ты меня знаешь; я сплю с кем попало”. А она в ответ: “Я не хочу, чтобы ты менялся”. Она была готова на все, лишь бы оставаться со мной. Она была гребаный ангел!Она была совершенно уникальна, и, проживи я хоть сто лет, мне не встретить такую”.
Димер спросил о его первой встрече с Себрингом. Это произошло в лондонском ресторане, вспомнил Полански и описал, как нервничал сам, как Джей разбил ледок, сказав: “Я врубаюсь, мужик. Я во все врубаюсь”. Что более важно, “казалось, он счастлив видеть Шарон счастливой”. Роман испытывал легкую неловкость на протяжении еще нескольких встреч с Себрингом, “но, когда я приехал в Лос-Анджелес, начал жить здесь, он приходил на наши вечеринки, все такое. И в итоге мы с ним крепко подружились. Он был прекрасным человеком. О, я слыхал о его странностях. Ему нравилось связывать девиц, с которыми он спал. Шарон мне про это рассказала. Однажды он и ее привязал к кровати, она мне тоже рассказывала. И шутила над ним… Для Шарон это было забавно и немного грустно…
Он приходил в гости все чаще и чаще. Джей просто ходил да ходил кругами, и порой Шарон сердилась на него за настойчивость, потому что он всегда уходил последним, знаете ли.
Я думаю, в самом начале наших отношений Джей по-прежнему любил Шарон, но затем любовь начала сходить на нет. Я вполне в этом уверен”.
В.: “Значит, ничто не говорило о том, что Шарон возвращалась к Себрингу?”
О.: “Ничего подобного!Сам я никуда не годен. Хожу налево, ничего не могу поделать. Это даже привлекало Шарон, понимаете. Но Шарон вовсе никак не интересовалась Джеем”.
В.: “Быть может, она интересовалась другими мужчинами?”
О.: “Да нет же! Никто другой даже близко подойти к ней не мог”.
В.: “Хорошо, я знаю, что вы спешите. С тем же успехом мы могли бы и начать. Я расскажу вам, как эта штука устроена, Роман”. Димер объяснил принцип работы детектора лжи, добавив:
“Важно, чтобы вы вели себя тихо. Я знаю, что в разговоре вы много жестикулируете. Вы человек эмоциональный. У вас творческий склад характера, так что для вас это будет не совсем просто… Но, пока аппарат включен, я хочу, чтобы вы сидели смирно. Когда я его выключу, вы сможете говорить, как привыкли, и даже размахивать руками. В разумных пределах”.
Предупредив Полански, чтобы тот постарался свести ответы к простым “да” и “нет” и оставил бы объяснения на потом, Димер приступил к допросу.
В.: “Имеете ли вы действующую лицензию на вождение машины в Калифорнии?”
О.: "Да”.
В.: “Вы были сегодня на ленче?”
О.: “Нет”.
В.: “Знаете ли вы, кто убил Войтека и остальных?”
О.: “Нет”.
В.: “Вы курите сигареты?”
О.: “Да”.
После длинной паузы Роман Полански рассмеялся.
В.: “Вы должны понимать, что делаете, когда занимаетесь этой ерундой. Мне придется начать заново!”
О.: “Простите”.
В.: “Посмотрите, как нарастает ваше кровяное давление, когда вы начинаете лгать мне про свои сигареты. Бум-бум-бум, просто лесенка. Ладно, с самого начала… Находитесь ли вы в Лос-Анджелесе?”
В.: “Имеете ли вы какое-либо отношение к убийству Войтека и остальных?”
О.: “Нет”.
В.: “Вы были сегодня на ленче?”
О.: “Нет”.
В.: “Чувствуете ли вы какую-либо ответственность за гибель Войтека и остальных?”
О.: “Да. Я ответственен за то, что меня не было с ними, и только”.
В.: “Проворачивая все это в голове снова и снова, кого бы вы назвали в качестве основной жертвы? Мне не кажется, что вы могли хоть раз подумать о Шарон как о цели этого убийства, словно кто-то мог испытывать к ней подобную вражду. Но не могли бы назвать еще кого-нибудь, кто мог бы, так или иначе, послужить причиной всего произошедшего?”