О бое с Каллаганом Хемингуэй рассказал дважды: в письме Перкинсу в августе 1929-го и в письме Артуру Майзенеру, биографу Фицджеральда, в 1951 году. В обоих отчетах нет обиды на Фицджеральда. Но в них нет и победы Каллагана, а во второй версии утверждается, что Хемингуэй легко мог побить Каллагана, да пожалел. К 1951 году Хемингуэй обладал всемирной славой, побывал на двух войнах, охотился на львов; зачем нужно было доказывать, что он еще и великий боксер? Может быть, он еще в юности загнал себя в ловушку, рассказывая сказки об успехах в этом спорте, и потом не мог отступить? Однако в биографии боксера Джека Демпси рассказывается, как он в 1920-х в Париже проводил спарринги со знаменитостями — Дугласом Фэрбенксом, певцом Элом Джонсоном, но не согласился — с Хемингуэем. Биограф Роджер Кан приводит слова Демпси: «Ему было лет 25 и он был в неплохой форме. Я был уверен, что он действительно считает себя боксером и что он вылетит из своего угла как бешеный. Чтобы остановить его, мне пришлось бы его травмировать, а я этого не хотел». Так что Хемингуэй не обманывал других — он убедил сам себя.
В его жизни будет много эпизодов, связанных с боксом (они войдут в книгу Джорджа Плимптона «Писатели на ринге»): в 1948 году на Кубе он пожелает драться с боксером Хью Кейси, тот во время боя уклонится, и хозяин упадет, наткнувшись на стол; другой знаменитый тяжеловес, Джин Тьюни, раздраженный тем, что Хемингуэй всерьез пытается на него нападать, ответит ударом в голову, но в последнюю долю секунды отклонит удар и потом скажет, что его противник «был близок к тому, чтоб унести свою голову в руках» и должен благодарить его за милосердие. Так что неправ был Эл Хиршфельд, утверждая, что Хемингуэй всегда выбирал партнеров меньше и слабее себя.
История с поединком не сказалась на отношениях Хемингуэя и Фицджеральда: обменивались письмами, Хемингуэй дал коллеге прочесть «Прощай, оружие!» — а вот это, возможно, сказалось. По Каллагану, Фицджеральд восторгался романом, а когда сам Каллаган и Зельда книгу ругали, не сумел ее защитить и лишь пожал плечами; Каллаган старался подчеркнуть, какой Фицджеральд наивный и беспомощный. В действительности Фицджеральд прислал Хемингуэю обычный критический разбор на 10 страницах:
«Стр. 114–121 — слишком медленно — необходимо сократить — отсутствует острота, с какой ты обычно даешь характеристики в этой книге и других. Персонажей слишком много и у всех зашиты рты. Пожалуйста, сократи! Абсолютно неоправданны психологически эти певцы — это даже не смешно.
…Стр. 124 и далее. Это занудно… Эта сцена кажется просто безобразной.
…В сцене, где Кэтрин умирает, а он пьет пиво в кафе, совсем не звучит эхо войны.
…Стр. 130 — эта комическая сцена выглядит навязчивой, потому что ты заставляешь по двадцать раз читать одни и те же словечки. Они забавны, когда повторяются пять раз, но не больше. Сократи. Здесь ты загипнотизирован собственным мастерством.
…133–138 — тут надо хорошенько сократить. Эти беседы с ней написаны с наивностью, которой ты бы не потерпел в чужих работах.
…134 — помни, что храбрая молодая мать, ожидающая незаконного ребенка — избитая тема, которую эксплуатируют все кому не лень. Не унижай себя…
…Кэтрин чересчур болтлива. Когда будешь сокращать, убирай ее реплики, а не его. Я думаю, ты видишь его своими нынешними глазами искушенного человека — но на нее ты по-прежнему смотришь как девятнадцатилетний мальчик.
…122 и далее. В „Кошке под дождем“ ты действительно слышал женщину. Здесь слышишь только себя. Это неинтересно, Эрнест, и выглядит как литературное упражнение. Это надо даже не сократить, а полностью переделать.
…Почему бы не закончить книгу на стр. 141?»
Все письмо такое — как и с «Фиестой». «Сократи!» «Убери!» Зрелый автор может стерпеть подобное от редактора, которого считаешь существом низшего порядка и чьи указания принимаешь, как принял бы совет стоматолога, но не от коллеги. От него ждешь «Старик, это гениально!», а замечание можно принять лишь одно — «мало написал, надо бы побольше». Хемингуэй, критикуя работы Фицджеральда, ограничивался общими замечаниями. Фицджеральд разбирал его работы как учитель, и то, что он закончил письмо словами «Прекрасная книга!», не смягчает впечатления. Он лишь усугубил его, написав: «Боюсь, наша бедная старая дружба после этого не выживет, но ты мне дороже, чем критики из „Литрэри ревью“, которые не заботятся о тебе и твоем будущем». Эрнест Хемингуэй — мальчик, которого поучает старший, заботящийся о его будущем, — такого оскорбления дружба вынести не может.