Лета? – сказал он.
Она вошла на кухню, к его радости. Но теперь у него должна быть причина, почему он ее позвал, не так ли? Имя, лицо. Он мог бы попросить ее о чем-то большем, взамен самого факта ее существования. Например, сделать аборт. Убить это, убить это пока еще есть время. Годфри пытался приучить себя к мысли попытаться увидеть по- тенциальное добро, способное вылиться из ее решения; странные штуки случались во время его профессионального опыта. Но они так и оставались на работе; он ненавидел это, ненавидел существо внутри нее и оно заставляло его живот сворачиваться, как от кислоты, каждый раз, когда он об этом думал, что надо сказать, происходило все время. Постоянно чувствовал себя так. У него появилось знакомое желание осушить одним глотком только что налитый стакан, зажатый в руке.
Мне сказали, что в полдень тебе звонил молодой человек, – произнес он. (На самом
деле, ему сказали, что она ушла гулять с каким-то хулиганом с конским хвостом.)
О, – сказала она. – Питер.
Что за Питер? – спросил он.
Руманчек. Он новенький.
Оборотень, – сказал он.
В любом случае, он очень милый, – ответила Лета. – Мне сказали, ты сегодня был рыцарем в сияющих доспехах для тети Оливии. – Продолжила она, меняя тему.
Он почти разлил свой напиток. Она не знает. Каким-то образом, все еще, никто не знает. Подвиг преднамеренного незнания, настолько же впечатляющий, как пирами- ды.
Кроме Романа. Невысказанная осведомленность четко читалась в глазах пар- ня сегодня днем. Дом Годфри полон секретов, и он знал, как никто другой, их можно раскопать, приложив немного хитрости и креативности. Но в этом деле узнать точно можно лишь спросив напрямую, в этом расследовании он не имел никакого интереса. И, предположив, что мальчик знает, он не распространяется об этом. Преступление,
неоцененность им великодушия сына брата. Но все же услышать имя Оливии от Леты, было пугающе странно. Когда Мари произносила его, слышалась обнадеживающая злоба; то, как произносила его Лета, превращало ее в чью-то милую старую тетушку.
Она упала в обморок, – сказал он.
Кто упал в обморок? – не поняла Лета.
Она поцеловала его, пожелав спокойной ночи, и он обнаружил себя полностью погруженным в сложное и целостное чувство одиночества, для отвлечения которого было лишь одно хорошее средство – современные технологии. Подошел к компьютеру и начал отвлеченно просматривать новости. Нераскрытые преступления, рецензии на книги, с каждым годом он читал их все меньше, вульгаризмы, посмотрел их значения
в словаре. Затем, из любопытства, он набрал в поиске «Лод». Не то чтобы он ожидал увидеть что-то конкретное, но просто решил посмотреть. И к удивлению было не- сколько результатов, и ни один из них не связан с корпоративной сферой. Лод – город в Израиле: место рождения одного из самых почитаемых святых Ортодоксального Хри- стианства, Святого Георга. Он посмотрел на эту бесполезную неуместность на экране
и выпил, теплое онемение наконец-то дало ему обещание крепкого сна.
Но былое кое-что еще, что он хотел посмотреть, нечто очень важное. Но что? Что еще? Он набрал «Х. Варга» в надежде найти какую-либо контактную информа- цию. Ее не было, зато нашлась маленькая новостная статейка, датированная несколь- кими неделями ранее. Так что не было возможности получить у Холлиса Варги под- тверждение истории мистера Пульмана: его тело было выловлено рядом с Пенроуз
с железными гирями в карманах и запиской, на вырванном из блокнота линованном листе:
Сегодня я видел Дркона
Годфри выключил компьютер и откинулся в кресле, вперившись взглядом в детский снимок Леты на другом конце стола. Итак, что мы имеем? Он знал достаточно об их крови, которую она собиралась разделить с ребенком, и о скользкости Йоханна, которого нельзя ни в чем обличить, не испачкавшись самому. Потому он принял един- ственное верное на тот момент решение: оставить в стороне свою гордость и быть отцом, который ей необходим в столько трагичный и важный момент жизни. У Леты будет ребенок. Институт один из самых передовых медицинских центров в мире. И
единственное, что имеет значение – безопасность его ребенка.
***
Роман остановился на гравийной подъездной дороге рядом с сортировочной станцией, и Питер сказал ему выключить фары. Роман ответил, что в этом нет смысла, потому что всем насрать на происходящее тут, но Питер настойчиво повторил просьбу. Роман погасил свет и проехал еще немного вперед, прежде чем припарковаться возле электроподстанции.
Питер вышел из машины, но Роман остался.
Что? – спросил Питер.
Роман смотрел на часы в холодном поту: 1:11. Не было никакой возможности передать словами, насколько фатальным предвещает быть их задание, если приступить к нему, когда на часах ряд простых чисел, к тому же самых ужасных и не счастливых, потому он промолчал. Он дождался, пока стрелка не покажет 1:12 – кумулятивное 4.
Он облегченно выдохнул и вышел тоже. У них обоих были фонарики, а у Романа еще и кусачки. Они прошли мимо Дракона. Роман поднял свои руки и, начав ими ше- велить в воздухе, произнес:
Уу-га буу-га!
Пожалуйста, не надо, – сказал Питер.
Что не надо?
Смешить меня.
Они подошли к главному входу Замка Годфри. Роман перекусил цепь, заметив, что на ней нет пыли; ее явно недавно поменяли. Он вытянул перекушенное звено, отбросил цепь и распахнул двери. Скрип петель эхом раздался в здании завода. Они вошли внутрь. Холодно, пахло металлом и илом. Пол был покрыт грязью и графитом и битым стеклом, хрустящим у них под подошвами.
Знаешь звук, когда закрываешь уши, и твое сердце звучит, словно маленький человек, гуляющий по снегу? – спросил Роман.
Ага, это странно, – ответил Питер.
Они включили фонарики. Увидели кран, на конце которого висело что-то огром- ное, темное, как мертвый или заснувший кит. На стене был логотип компании сталева- ров с надписью: БЕЗОПАСНОСТЬ – НА 1 МЕСТЕ! Золотом.
Есть идеи, что мы ищем? – спросил Роман.
Водительские права, – ответил Питер. – Карту соц. страхования. Дневник сновиде- ний.
Поцелуй мой большой черный зад, – отозвался Роман.
Они разделились, отправившись в разные стороны завода. Питер направил свой фонарь на нечто, оказавшееся котлом Бессемера. Он был больше его трейлера и лежал на боку, трещины в цементе, указывали на силу, с которой он ударился при падении.
Питер присел около ряда поддонов и осветил пространство под ними. Пусто. Роман взобрался по ступеням крана, но ничего не обнаружил, и направился в раздевалку
в том же конце зала. Питер вошел в офис. Он посветил лучом в угол и заметил там спальный мешок. Подошел, наклонился и провел пальцем по слою пыли на нейлоне.
Увидел ложку, почерневшую, а рядом с ней строительные чертежи и журналы. Его
луч выхватил на полу пятна, образующие симметричную форму пары крыльев. Кровь,
снежный ангел из крови. Питер обернулся – позвать Романа – но передумал. Было ясно, что пятно тут появилось гораздо раньше варгульфа, и, не зная, что самому с этим делать, он решил, что энергию Романа лучше сохранить нерастраченной на такие пу- стяки.
Свет фонаря упал на пару ботинок, по меньшей мере, таких же старых, как и спальный мешок, и за ними еще одну пару крыльев на полу. Быстрое движение фона- риком выхватило, возможно, еще полдесятка на стенах и потолке и Питер похолодел. Пора идти, неожиданно понял он. Выбираться отсюда, и особенно вывести отсюда Романа. Здешняя энергетика не предвещала добра, ничего хорошего, если Роман уви- дит это – чувство, продиктованное его яйцами. Но, повернувшись к двери, луч осветил внутренность ботинка, вместе с чем произошла странная вспышка вдохновения, ему