Расслабься, – сказал Прайс.
С кем, по-твоему, ты говоришь, Йохан? – спросил Роман. До этого он никогда не называл доктора Прайса по имени. Ему нравился сегодняшний день. Вчера и каждый день до этого, он позволял этим тупым пидорам заказывать музыку, но посмотрите кто сейчас воин.
Прайс вынул ручку из нагрудного кармана и начал крутить ее между пальцев.
Конечно, – сказал он. – Нет ничего, более приводящего в бешенство, чем выслуши- вать угрозы от мальчика, коим ты был, но не от мужчины, которым ты стал. Итак. Что
я могу для вас сделать, молодой человек?
Не думал, что мне нужно повторяться, – ответил он.
Есть, однако, сложность в том, что ты пытаешься влезть в обувь своего отца, – сказал Прайс. – Точнее, несколько, которые будут преследовать тебя вплоть до твоей смерти. По моему опыту…
Разве я сказал тебе: «Разговаривай со мной, как с маленькой пизденкой»? – властно спросил Роман. Его зрачки горели нетерпением и чернотой.
Он пристально посмотрел в глаза Прайса.
Расскажи мне… – приказал он.
Прайс щелкнул ручкой три раза подряд. кликкликклик. Это полностью уничтожи- ло сфокусированность Романа. Три. Атональные, ассиметричные, аморальные. Лю- бимый номер неудачи, он ассоциировался с дьявольскими уловками. Роман бормотал, пытаясь избавиться от этого наваждения, переместить его в темное место.
Прайс ждал.
Роман потряс головой, восстановился, взглянул в глаза Прайсу с новой силой.
Расскажи мне…
кликкликклик
Роман забормотал снова и затем стал спокоен и удивительно тих. Прайс, теперь озабоченно глядя на него спросил:
Может стакан воды?
Роман быстро заморгал и уставился на него, желая переместить всю ярость в фокус на его глазах.
Расскажи мне…
кликкликклик
ЧЕРТПОБЕРИ! – неразборчиво вскричал Роман и, вырвав ручку из рук Прайса, швы- рнул ее через всю комнату. Она тихо отскочила от клетки, заставив ее жителя, вяло поднять голову, понять, что не происходит ничего интересного, и вернуться к своей медитации
Роман упал в кресло, ранее предлагаемое ему, и повернулся на нем, глядя в дру- гую сторону от Прайса. Его глаза наполнились бесполезной влагой, и щелчки отдава- лись эхом в мозгу, как капли воды, падающие в пропасть, на дне которой озеро.
Прайс подошел к нему сзади и нежно массировал шею парня.
Шаг за шагом, – сказал он.
Роман дышал и позволил усталости высвободиться под нежным нажимом рук позади него; он просрал слишком много достоинства, потому не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
По моему опыту, – сказал Прайс, словно его и вовсе никогда не перебивали – быть человеком содержит в своей основе принятие того, как мало мы получаем из того что хотим, именно тога, когда мы этого хотим.
***
Снаружи, Роман шел вниз, прогуливаясь. Плечи сжаты, а щеки горели так, слов- но после пощечин, и настолько острым было его раздражение и смущение от произо- шедшего, что он почти, даже не задумываясь, чуть не упал с холма, занеся ногу над пустотой обрыва, он успел ее убрать в самый последний момент. Он потрясенно по-
смотрел вниз, едва избежав катастрофы.
Ебаный Питер! – крикнул он. – Ебаный Питер!
На следующем круге прогулки он заметил дождевого червя, облепленного чер- ными точками – муравьями – и, наступив на них ботинком, он возобновил свой шаг. кликкликклик
Роман обернулся вокруг, дико тараща глаза, но здесь никого не было.
Дыши, – приказал себе он. – Дыши.
Он почувствовал землю под ногами. Оно было тут. Он вынул свой коробок для мятных конфет, вытряхнул остаток кокаина на тыльную сторону ладони и резко вдох- нул его обеими ноздрями, испачкав его белым. Оно действительно тут. Он вытер нос рукавом куртки и продолжил идти.
кликкликклик
Роман застыл. Его кровь похолодела. О, нет. Оно добралось до него. Оно забра- лось в него и, используя маленькое долото, оно кликкликклик кликкликклик кликклик- клик работало над ним. Оно работало с какой-то целью. Оно хотело чего-то.
Роман захныкал. Он закрыл руками лицо. Он не знал его ли это собственные руки или уже чьи-то другие. Темные. Он не знал что здесь и откуда оно взялось, из какого темного места, оградиться от которого так отчаянно он желал.
- Пожалуйста, – молил Роман.
кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик кликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик- кликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик- кликклик КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИК- КЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИК- КЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИК- КЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИККЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК
И затем снова воцарилась тишина, и граница между Романом и темным местом ис- чезла прочь, его глаза обернулись назад и он увидел другую сторону, он четко увидел нечто, что однажды знал, самое запрещенное из того, что можно знать, то, что Френсис Пульман увидел, когда заглянул в его глаза. То, что уже произошло, но еще не случи- лось.
Роман закричал, его колени подкосились и он, крича, упал на лужайку, и земля вокруг него подогнулась, по форме идеальной окружности, теперь обрамляющей его, но он не заметил, как земля, став рельефной начала проваливаться, и он сам был про- глочен ямой.
***
Норман,
Забавно как можно смотреть на что-то тысячу раз и не видеть этого. Это случи- лось со мной впервые, когда я увидел слово «джентльмен» на печати и по какой-то причине действительно впервые увидел это. ДЖЕНТЛЬМЕН. Ох, подумал я, это мой брат. Джентльмен – это мой брат, Норман.
Но она не позволит этому существовать. Она вытащит на поверхность все
плохое в тебе, и когда ты обнаружишь, что это случилось, будет поздно, потому что она уже уничтожит все лучшее в тебе. Я мог видеть тот взгляд в твоих глазах, во время нашего последнего разговора, надеюсь, ты поймешь, насколько я серьезно имею это в виду:
Не позволяй ей уничтожить тебя.
Также, просто для факта, сначала я испробовал другой способ, но не удалось.
Она не позволила убить ее. Джей Ар
Уменьшение
Из архивов доктора Нормана Годфри: НГ: Как себя чувствуешь сегодня, Кристина?
КВ: Здесь очень мило. Чуть раньше я впервые прогулялась. Это была приятная прогул- ка, хотя всюду валялись ветки. Наверняка это последствия вчерашнего шторма. Мой дедушка назвал бы его пожирателем сараев.
НГ: Да, так и есть. Надеюсь, он тебя не расстроил.
КВ: О, я люблю штормы. Я могла бы сидеть и смотреть на него весь день. Для меня они, как триллеры, что читает моя бабушка. Никакой ценности, конечно, но кровь закипает в жилах и сжимается сердце! В такие моменты ничто не может сравниться с безопасностью, когда все вокруг ломается и бушует, понимаете?
НГ: Ты чувствуешь себя тут в безопасности?
КВ: Я хотела сказать, я не знаток психиатрических институтов, но тут, как на борту пиратского корабля. Шучу, я шучу. Но, да. Чувствую. Словно ничто не может достать тебя здесь.
НГ: …
КВ: Вообще-то, я его знала. НГ: Прости?
КВ: Вы думаете о нем. Об этом психе. Простите, я не должна называть его психом. Но он тоже был вашим пациентом, не так ли?
НГ: Да, он был.
КВ: Мои бабушка с дедушкой живут рядом с Киллдери парком, потому я часто его там видела. Думаю, я не должна была говорить, что ЗНАЮ его. У него была своя жизнь, родители и все остальное, а я не знаю ничего об этом. Кроме очевидного.