Выбрать главу

Она взглянула на реку. На другом берегу несколько фонарных столбов отража- лись в воде, создавая ряд повторяющихся восклицательных знаков – !!!. Она вынула телефон. Держала кончики пальцев на шее близ распятья, но, не дотрагивалась до него. Набрала номер.

Он связан, – произнесла она. – Готовьте постель.

Она завершила разговор и смотрела на тихо гаснущий свет экрана мобильного,

затем обошла фургон вокруг, подойдя к водительскому месту, и встретилась лицом к лицу с Оливией Годфри.

И, снова здравствуй, – сказала Оливия. Она одета в вечернее атласное платье, столь же белое, как и ее усмешка и Чоссер не могла понять, как нечто, столь абсурдно оде- тое, вдруг напугало ее, но это не приоритетно.

Чоссер вытащила из кобуры свой пистолет 38-го калибра и направила на Оли- вию. Стрелять в другое живое тело не так уж и просто.

Оливия смотрела на нее с приподнятой головой.

Крестик, что ты носишь, – начала она, – он не твоего ордена.

Миссис Годфри, – сказала Чоссер, – я дам вам лишь одну возможность медленно положить ваши руки на капот, и если вы сделаете хоть один шаг в мою сторону, я убью вас.

Оливия склонила голову набок.

Святой Иуда. О, Маленькая Мышка: Почему ты чувствуешь себя такой запутавшей- ся?

реке.

Она шагнула вперед. Ее платье переливалось, как отблеск поднявшейся луны на

***

И, Питер проснулся.

Он не знал, что случилось или где он находился. Он не знал ни хрена об этой херне. Не тот путь, которым нужно идти по жизни, подумал он. Он сфокусировал- ся. Он был голым и в незнакомой комнате – но он был здесь и раньше – он был в ком- нате для гостей в Доме Гофдри. И кто-то стоял рядом с ним. Роман. Роман ждал, пока он проснется. Это было в его позе и взгляде. У Романа были плохие новости.

Питер попытался сесть, но это было не просто. Он услышал тяжелый стон и понял, что он исходит от него. Попытался определить последнее, что помнит, но это было, как смотреть под водой: ничто не похоже на реальные вещи и любая тварь может сожрать тебя там.

Мое сердце действительно надрывается из-за Питера. Он не заслужил ничего из этого, я с большой меланхолией описываю его, мочащимся на дерево, или алмазы

решетки от гамака на его спине или его манеру затягивать волосы на лице, чтобы быть похожим на кузена Итта, или как он гонит белку – оп, слишком медленно! – до оврага, потому что знаю, что он не заслужил ничего из происходящего. Питеру нравится быть Питером, его жизнь, как палитра красок, выплеснутая на холст дня – завораживающе разная и непредсказуемая картина. Он не заслуживает… И, нельзя сказать, что это его вина.

Что случилось? – спросил Питер, с тяжелым чувством, будто к его словам были при- вязаны огромные мешки с песком.

Алекса и Алиса Сворн – ответил Роман. – Варгульф добрался до дочерей шерифа.

Питер посмотрел в потолок. Он не знал, что делать с этой информацией; это не уважительный способ идти по жизни. Затем он резко схватил Романа за руку и крик- нул:

Линда!

Бог не хочет, чтобы ты был счастлив,

Он хочет, чтобы ты был сильным

Когда Роман проезжал Килдерри парк, он увидел струйку черного дыма, ис- ходящего откуда-то из низины холма, у него засосало под ложечкой. Он торопился, но добравшись до дома Руманчеков, увидел ничего, кроме сожженного дотла остова

трейлера. Выбрался из машины и встал так близко к черному и обгоревшему металлу, насколько позволяла доносившаяся жара. На земле ковром распластался пепел и му- сор, и воздух что-то стукнул об его куртку. Он поднял это, зажав пальцами; опаленный фрагмент картинки «Снуппи», некогда красовавшийся на дверце холодильника. Роман осмотрелся и отвернулся от трейлера. Маленькое зеркальце, сломанное, лежало на земле, раскрытое, как ракушка. Оно треснуло и мутно отражало черный дым в белизне облаков.

Зазвонил его телефон. Питер. У Дестини было видение – Третий Глаз – и она увезла Линду ночью. Они находятся в городе.

На что это похоже? – спросил Питер.

На последний раз, когда Шелли делала тосты, – ответил Роман. – Возможно, коктейль Молотова. Или граната.

Питер молчал. Затем произнес:

Что случилось прошлой ночью?

Я не знаю, – сказал Роман. – Последний раз, когда я тебя видел, ты лежал на земле, и Чоссер собиралась забрать тебя, а я ничем не мог помочь. И я уехал, просто ехал вдоль реки, пока не придет что-нибудь на ум, и тут позвонила мама и сказала возвращаться домой и присматривать за тобой. Я приехал домой, ты был уже там. Ее не было. Она еще не вернулась?

Нет, – ответил Питер.

Чтож, похоже, я не привезу тебе сменную пару носков. – Он потер лицо и заметил, что на руках остались черные следы копоти. – Я видел, как ты превращался обратно сегодня утром.

Снова пауза.

Да?

-Да. Это… это было… красиво.

Ладно, – сказал Питер.

Я не педик! – отозвался Роман. Он повесил трубку, заметив темную фигуру в боко- вом зеркале машины, и повернулся, чтобы увидеть кота, сидящего неподалеку от него. Животное смотрело на него, пламя лизало мениски его глаз. Роман взглянул на кота.

Тот смотрел на его лицо загадочно и неописуемо, как сама ночь. Роман шагнул вперед, расставив руки на уровне колен, и быстро схватил ими кота.

***

Питер повесил трубку и заметил себя в том же зеркале, что и прошлой ночью, думая, что какое отражение оно покажет на утро после Снежной Луны. Бесполезно, ничего кроме лица мрачного и серого, на день старше. Лицо без мыслей. У него была одна. Чьим сыном он был? Он сильно шлепнул себя ладонями по голому животу и, спустившись на кухню, подошел к холодильнику. На нижней полке лежало двадцать две унции говядины, в мокрой и красной от крови бумажной обертке. Он поставил металлическую сковороду на плиту и повернул ручку газа на максимум, вытащил мясо из бумаги. Подождал минуту, пока сковорода достаточно прогреется, прежде чем бро- сил в нее стейк, который тут же издал жгучий крик, крик, словно был живой и умирает только что. Он дал ему лишь несколько секунд обжариться и, схватив руками, пере- вернул. Затем выключил пламя, убрал сковороду и взял стейк в руки. Его поверхность стала коричневой, но изнутри сочился красный сок и внутри он был все еще розовым, и когда он откусил первый кусок, центр его казался практически пурпурным. Да да да да да да да да. Он едва успевал жевать и глотать, прежде чем откусить новый кусок,

и следующий. Сок стекал вниз по его рукам и подбородку и волосам его торса. Жадно держа мясо обеими руками, и отводя голову назад, чтобы было удобнее его рвать зуба- ми, он заметил, что Лета стоит у входа.

Питер остановился, его лицо блестело, и кроваво-жирные струйки сбегали по его груди. Ни один из них не знал что сказать. Вечная загадка: о чем может думать человек в любой момент жизни. Затем, движимый безымянным стимулом, он бросил стейк на пол, и они прильнули друг к другу, крепко обнявшись.

Что мы будем делать дальше? – наконец спросила она.

Думаю, мы будем стоять здесь, как сейчас, пока что-нибудь не произойдет само, – от- ветил Питер.

Она вжалась лицом ему в подмышку. Он был липкий, словно провел прошлую ночь в лихорадке и пах так же плохо, как выглядел, но его идея звучала прекрасно.

Распахнулась входная дверь.

Питер, схватив Лету за руку, подтолкнул ее к задней двери. Не думая, просто беспечно отдавшись своему самому основному инстинкту, фундаменту, на котором зиждились все остальные. Лес, всегда беги в лес. Они пересекли лужайку и двор, но прежде чем достигли линии деревьев, услышали шум у задней двери дома и вместе с ним команду:

Стоять!

Они остановились. Медленно повернулись. В дверном проеме стоял Шея. Оде- тый в джинсы и свитер он, тем не менее, направлял на Питера служебное оружие.