Конформист от рождения и, возможно, в силу заменявшего мудрость смирения, Эдвард Фулхэм нисколько не сопротивлялся угрюмо ворчавшему майору Снеллеру, который убеждал его жениться по случаю выхода в отставку.
Вольный год пролетел, как один день: поначалу Эдвард Фулхэм пьянствовал и удил рыбу в Соммерсете, затем курсировал по Бристольскому заливу, после чего, вдруг спохватившись, провел пару недель в Лондоне. Он делил время между покупками самого необходимого и поисками супруги, которую рассчитывал найти среди учащихся санитарок какой-нибудь больницы, так как ему сообщили, что это займет минимум времени, но затем вдруг забил тревогу и даже подумывал о «рыболовной флотилии»[201]. Хотя, в конце концов, почему бы и нет?..
— Да входи же, Гусси... Нет, ты нам не помешаешь...
В комнате еще царил полумрак, и темный силуэт Августы на секунду проступил на фоне освещенной лестничной площадки.
— Зажги, пожалуйста, свет, Гусси, и я познакомлю тебя с мистером Фулхэмом.
Свет распустился матовым тюльпаном, залив холодным голубым молоком лежавшего на белой кровати дядюшку Фреда в длинном плаще с подпалинами, стол с остатками чаепития, выцветшие и продавленные приземистые кресла. Столкнувшись лицом к лицу, Эдвард и Августа не заметили друг в друге ничего особенного или хотя бы привлекательного, но подумали об одном и том же. Эдвард промямлил что-то о старинных индийских знакомствах и расходящихся неисповедимыми путями судьбах. Подобно дядюшке Фреду, он тоже произносил: «Инндхия». Ну, и каково живется в Мируте? Да как и повсюду в Инндхии...
Августа понимающе кивнула: она досконально изучила эту жизнь - под звуки барабанов торжественно шествовали слоны в попонах из золотой парчи, а пажи размахивали большими опахалами с серебряной бахромой; кружевные дворцы из розового камня, сверкавшие зеркалами галереи, мраморные фонтаны в садах, благоухавшие ладаном храмы - венец всякого совершенства. Она молча грезила, но разговор у дядюшки Фреда и мистера Фулхэма не клеился: им нечего было друг другу сказать.
После ухода гостя Августа принялась корить себя за то, что так и не смогла блеснуть, терзалась мыслью, что снова упустила свой шанс, но на следующий день Фулхэм пришел уже с дорогущим букетом и попросил ее руки.
Миссис Гудвин испытала огромное облегчение. Джимова дочка - уже двадцатичетырехлетняя, некрасивая бесприданница, но, главное, дочь того самого Джима, что разгромил механическое пианино! Наконец-то миссис Гудвин избавится от ответственности (ведь в наше время ни в чем нельзя поручиться), наконец-то жить станет легче. Вырвавшись на волю, миссис Гудвин рассудила, что полезно съездить на море, ведь погода стоит превосходная, но загвоздка была именно в том, что столь позднее время года не подходило для отъезда Августы.
— С марта по конец июня Индия превращается в пекло, - сказал Эдвард, - а потом начинаются муссоны. Для первого знакомства это не годится.
— Как тактично, деликатно и уважительно с вашей стороны, Эдвард! - прощебетала тетушка Мёртл, а миссис Гудвин испугалась, не разрушит ли какая-нибудь случайность намеченный союз?
— До вашего отъезда еще две недели, Эдвард. Вы можете пожениться сейчас, а Августа приедет к вам осенью.
— Почему бы и нет? Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Они сдержанно усмехнулись, и в резком свете люстры лица показались масками. Если бы это зависело только от них, Августа с матерью тотчас занялись бы приготовлениями. Все делалось наспех, впопыхах: две недели спустя, за сутки до отплытия Эдварда Фулхэма, они обвенчались в церкви святой Бригиты - в лихорадочном, немного комичном темпе, напоминавшем инсценировку.
— Оставь нас, пожалуйста, на пять минут наедине, - попросила миссис Гудвин Флоренс, принесшую в картонке фату. Прыснув в руку, неряха вышла.
— Августа, доченька... Ты, конечно, не знаешь, что собой представляет брак?.. Гм, это довольно трудно объяснить на словах... В общем, ты должна положиться на божественное провидение... А в остальном доверься мужу... Что бы ни случилось, на все воля Божья...
Совет показался Августе непонятным, но прямолинейным - точь-в-точь как анатомические атласы или загадочно витиеватые рассказы Эммы.
201
«Рыболовной флотилией» называли молодых барышень, которые ежегодно, обычно под материнским присмотром, приезжали зимовать в Индию - в надежде найти себе мужа. - Прим. авт.