Долгими часами они бродили по широким веткам, глядя в ночное небо и слушая тихие звуки обитателей деревьев. Разговаривали они мало, но тишина была полна невысказанных слов…
На третий день Чубакка решил, что пора отправиться на охоту. Хэн был занят торговыми спорами с Катаррой, Киччиром и Мотамбой о грузе разрывных стрел, и дел у него хватило бы на много часов. У кореллианина возник неожиданный и непривычный интерес к здешнему движению повстанцев — Чуй счел бы это загадочным и немного пугающим, если бы заметил это. Обычно Хэн с насмешкой относился к тем, кто рисковал своей шеей и прочими частями тела для причин иных, чем собственное благополучие.
Но Чуи был слишком занят, чтобы заметить странности в поведении Хэна. Он загорелся желанием добыть иглокрыса. Иглокрысы были небольшими существами, длиной около полуметра. Это были скрытные мелкие животные, найти которых было непросто, благодаря их коричнево-зеленому пятнистому окрасу и способности сливаться с окружающим фоном.
Самой запоминающейся чертой иглокрыса были длинные острые иглы, защищавшие практически все его тело. Поймать и убить иглокрыса было делом нелегким, так как зверьки могли стрелять в охотника своими иглами. Мужчинам вуки (а охота на иглокрысов была исключительно мужским делом) приходилось приближаться к зверю с неким подобием щита, чтобы принимать на него все иглы, пока «боезапас» иглокрыса не иссякнет.
Для большей сложности обычай предписывал, что иглокрыса нужно ловить голыми руками и убивать ударом собственной силы, а не стрелами или другим видом метательного оружия.
Чубакка никому не сказал о своем решении. Он просто ждал допоздна, пока на нижних уровнях не начала сгущаться тьма, а потом покинул Рвоокррорро и начал долгий спуск вниз.
Даже вуки никогда не спускаются до самого низа поверхности Кашиийка. Ходили слухи, что ночные хищники, обитающие там, питаются кровью и душами своих жертв. Говорили, что души тех, кто не выполнил свой долг, попадали на поверхность планеты и скитались там, ждущие и готовые заманить в ловушку любого, кому хватит безрассудства к ним приблизиться.
По общему мнению, Кашиик имел семь уровней обитания, седьмым уровнем были верхние ветви деревьев. Обычно даже самые смелые вуки никогда не ходили дальше четвертого слоя, и даже легенды молчали том, что таится за ним. Никто из тех, кого Чубакка когда-либо знал, не видел истинной поверхности своей планеты. Глубочайшие уровни Кашиийка были загадкой, и, скорее всего, ей и останутся.
Чтобы добыть иглокрыса, Чуй надо было спуститься ниже пятого уровня. Жизнь здесь была другой, так как даже днем лес покрывала мгла. Животные на этом уровне имели большие глаза, чтобы приспособиться к жизни при малом освещении. Там водились опасные хищники: кекррг рро, или Хранители Тени, которые ради охоты могли подняться на целый уровень, а также катарны. Чубакка зорко смотрел по сторонам, все его чувства обострились.
Пробираясь по лесным тропам, слыша глухой и резкий скрип вроширов под ногами, он чувствовал, как старые привычки возвращаются к нему. Глаза непрерывно двигались, ища следы иглокрыса. Ноздри подрагивали, отделяя и узнавая запахи, которых он не ощущал более пятидесяти лет.
Что-то привлекло и удержало взгляд вуки. Это была крошечная царапина на коре врошира и небольшой разрез на узоре растения рядом. Высота отметин подсказывала, что это сделали иглы иглокрыса, и — Чуи опустился на одно колено, изучая след, — сделана была царапина не так давно.
Животное ушло по более тонкому боковому отростку. Чубакка осторожно прошел пару метров по краю ветки. По другую сторону открывалась зеленая, коричневая, серая бездна леса.
Каждое его чувство было на пределе, глаза пристально изучали окружение, уши прислушивались к слабейшему шороху, ноздри трепетали. Иглокрысы имели различимый и привлекательный для вуки запах.
Щит, сплетенный из полос коры, натянутых на связанную раму, он держал наготове в левой руке.
Чуй замедлил шаги… потом остановился, каждый мускул был готов к прыжку.
Там! Среди листьев!
Иглокрыс замер, почуяв опасность. Выставив щит, Чуй прыгнул.
Внезапно воздух наполнили тысячи игл. Большей частью они вонзились в щит, хотя некоторые попали вуки в плечи. Чубакка выбросил вперед правую руку, хватая зверя за игольчатый хвост и поворачивая руку так, чтобы иглы легли плашмя под ладонью.
Животное издало отчаянный вопль, извернулось, чтобы укусить, но было уже поздно. Чуй поднял его и с силой ударил о ветвь под ногами. Оглушенный зверь обмяк, и еще один быстрый взмах лишил его жизни.
Только после этого Чубакка выдернул иглы из груди и плеч и смазал мазью жгучие точки. Правой руке тоже досталось несколько уколов.
Потом, уложив иглокрыса в вязаный мешок, захваченный собой, вуки начал триумфальный путь обратно в Рвоокррорро.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы найти Маллатобук. Он не хотел ни у кого спрашивать о ней, так как друзья и родственники учуяли бы запах иглокрыса в мешке. А Чуй был не в настроении для советов или шуток.
Но наконец он нашел ее, бродящей по полузаброшенной дороге. К этому времени две из трех небольших лун Кашиика уже взошли, и ее мех серебрился в лунном свете. Она ходила, не замечая, что кто-то приближается к ней.
Она собирала цветки колвишша и сплетала их стебли. Чуй наблюдал, как она надела венок, увенчав голову белоснежно-хрупкими цветами.
Чубакка остановился на тропе и стоял там, растерянный от восхищения ее красотой. В отличие от движения вокруг, его неподвижность привлекла ее внимание, она замерла, оглянулась и увидела его.
— Чубакка, — тихо сказала она. — Я не заметила тебя…
— Малла, — произнес Чуи. — У меня есть кое-что для тебя. Я надеюсь, ты примешь этот подарок…
Он подошел к ней с мешком в руке, она застыла и глаза расширились от испуга или надежды. Пусть это будет надежда, отчаянно думал Чуй. Во имя чести, пусть это будет надежда…
Он остановился перед ней, одним движением медленно опустился на колени и вынул иглокрыса из мешка. Не касаясь иголок, он положил зверя на ладони и протянул его Маллатобук. Его сердце гулко стучало, словно он прошел весь путь от земли до вершин Кашиика.
— Маллатобук… — Чуби попытался продолжить, но голос подвел его. Его переполнил страх, неведомый ему в битве. Что, если она откажет ему? Что, если она возьмет его дар и швырнет прочь, отправив в бездну иглокрыса и его надежду на счастье?
Малла пристально посмотрела на него.
— Чубакка… ты был вдали от своего народа. Ты помнишь наши обычаи? Ты знаешь, что значит этот дар?
На Чуй нахлынуло облегчение — ее тон был радостным и даже игривым.
— Я знаю, — ответил он. — У меня хорошая память. За все годы, что меня здесь не было, я никогда ни на секунду не забывал твоего лица, твоих глаз, твоей силы, Маллатобук. Я мечтал о том дне, когда мы сможем пожениться. Ты выйдешь за меня? Ты позволишь мне стать твоим мужем?
Следуя традиции, она осторожно приняла иглокрыса и вонзила зубы в его мягкое подбрюшье.
Сердце Чуй наполнилось радостью. Она принимает меня! Мы обручены! Поднявшись с колен, он последовал за Маллой под полог листьев. Они сели рядом и разделили иглокрыса, осторожно обгрызая его кости и угощая друг друга отборными кусочками этого величайшего из деликатесов вуки.
— Знаешь, мне уже делали предложение, — сказала Маллатобук. — Люди говорили мне, что глупо так долго ждать. Они говорили, что ты мертв, что ты никогда не вернешься на Кашиик. Но я знала почему-то… Я знала, что это не так. Я ждала, и теперь моя радость наполняет весь мир.
Чубакка нежно стер кровь с ее лица, и она ответила ему тем же. Ее мех был шелковистым на ощупь.
— Малла… ты знаешь о долге жизни, которым я обязан Хэну? — спросил Чуй, когда, насытившись, они сели, обнимая друг друга.