— Они уже делали это, Ваше превосходительство, — напомнил ему Тероенза. — Бриа Тарен, эта бывшая рабыня, привела их. Помните?
— О да, это так, — сказал Киббик. — Но это было более года назад. Несомненно, теперь они осознали тщетность попыток атаковать планету. Они потеряли корабль в нашей атмосфере.
Бурная грозовая атмосфера Илезии была одним из ее лучших средств обороны.
— Это так, — согласился Тероенза. — Но лучше перестраховаться, чем сожалеть потом, Ваше превосходительство.
— Перестраховаться, чем сожалеть… — повторил Киббик, словно Тероенза изрек величайшую мудрость. — Да, что ж… возможно, вы правы. У нас должна быть защита. Я поговорю об этом со своим кузеном сегодня. Перестраховаться, чем сожалеть… да действительно мы должны перестраховаться…
Продолжая бормотать, Киббик вернулся к своим записям. Тероенза снова откинулся на гамак и позволил себе еще раз закатить глаза в потолок.
4. Семейные радости и их последствия
День свадьбы Чубакки и Маллатобук обещал быть ярким и полным надежды. Хэн, узнавший о свадьбе только этим утром, радовался счастью своего друга, но грустил из-за предстоящей разлуки с ним. Они неплохо провели вместе пару лет, и он смел надеяться, что через некоторое время, вкусив радостей семейной жизни, Чуи захочет вернуться и будет время от времени по-прежнему заниматься контрабандой. Быть счастливым и женатым, конечно, хорошо… с другой стороны, если ты женился, это ведь еще не значит, что ты умер?
У него почти не было времени поговорить с Чуби до того, как вихрь свадебных планов закружил и увлек его друга. По всей видимости, у вуки не было традиции свидетелей, как у людей, но Чуй из уважения к Хэну попросил кореллианина встать рядом с ним. Хэн улыбнулся:
— Что ж, значит, быть мне нынче «другом» жениха, да?
Чубакка удивился, но сказал Хэну, что такое название вполне ему подходит.
Сидя в доме Аттичиткука подальше от всех и стараясь не мешаться под ногами, Хэн думал о том единственном разе, когда он просил женщину выти за него. Это была Бриа. Ему тогда было девятнадцать, а ей на год меньше, он был по уши влюблен и слишком глуп, чтобы придумать что-то получше. Хорошо, что Бриа его оставила…
Хэн открыл внутренний карман своего жилета и вынул сложенный в несколько раз старый клочок бумаги. Развернув его, он прочитал первую строчку:
«Милый Хэн,
Ты не заслуживаешь, чтобы это произошло, и я могу сказать лишь одно — прости меня. Я люблю тебя, но не могу остаться…»
Хэн поморщился, потом снова сложил записку и запихнул обратно в карман. До прошлого года, как раз перед битвой при Нар Шаддаа, он думал, что Бриа, скорее всего, вернулась к илезианцам не в силах побороть зависимость от Возрадования.
А потом он встретил ее в роскошном наряде, с великолепной прической в резиденции моффа Сарна Шильда на Корусканте. Она называла Шильда «дорогой», и у них на лбах было написано, что она его любовница. С тех пор Хэн старался всеми силами презирать ее. Мысль о том, что Бриа действительно любила моффа, никогда не приходила ему в голову… он знал, кого она по-прежнему любила. Увидев его тогда, она побледнела, и, как бы она ни пыталась скрыть это, все читалось в ее взгляде…
Мофф Шильд покончил с собой вскоре после битвы при Нар Шаддаа. Об этом трезвонили на всех каналах. Впрочем, на его похоронах (а Хэн смотрел их трансляцию намеренно) не было видно Брии.
«А теперь… оказывается, она какой-то агент кореллианских повстанцев…» — думал Хэн. Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее пытался понять, что делала Бриа в доме моффа Шильда. Были ли она агентом повстанческой разведки и шпионила за моффом, а через него и за Империей?
Это меняло дело. Хэну это не нравилось, но то, что Бриа использовала моффа, чтобы добыть информацию, вызывало у него больше уважения, чем если бы она была той, кем тогда показалась — распущенной накрашенной девицей. Ему было интересно, что она делала теперь, когда мофф мертв. Очевидно, моталась по планетам и помогала в создании тамошних подпольных мятежных организаций. А еще… Хэн слышал, что год или около того назад, группа повстанцев добралась до Илезии, напала на Третью колонию и освободила около сотни рабов. Не была ли Бриа в этом замешана?
Судя по тому, что говорили о ней Катарра и другие вуки, она была чуть ли не святой воительницей, рискующей своей жизнью ради того, чтобы доставить им вооружение от кореллианских повстанцев. Ведь Кашиик находился в рабстве Империи.
Хэн помнил, какой обманутой она себя чувствовала, поняв, что илезианская религия — не более, чем фальшивый культ. Ее переполняли гнев и горечь. Ей ненавистна была мысль, что за секунду она превратилась из паломника в раба… Годы спустя она воплотила свой гнев в активные действия против илезианских и имперских рабовладельцев.
После Брии Хэн Соло во всех смыслах не испытывал недостатка в женском обществе. На Нар Шаддаа Хэн и Салла Зенд были вместе уже более двух лет. Салла была энергичной, яркой женщиной, прекрасно разбиралась в технике и механике, а также была опытным пилотом и контрабандистом. У нее с Хэном было очень много общего — и одной из главных особенностей их отношений было то, что оба они были заинтересованы лишь в том, чтобы хорошо проводить время, пока оно у них было.
Отношения Хэна с Саллой были надежны и доверительны, но при этом не мешали делу. Они никогда не давали друг другу никаких обещаний, и это их обоих устраивало.
Хэн часто думал, любил ли он на самом деле Саллу — или она его. Он знал, что она дорога и близка ему, что он сделает для нее почти все, что угодно — но любить? Можно было сказать, что он никогда не испытывал к ней или любой другой женщине того, что чувствовал к Брии.
«Но тогда я был мальчишкой,» — напомнил он себе. Безголовым пацаном, который только и мог, что взорваться, как тонна нейтронита. Теперь я гораздо умнее…
Так он сидел, погрузившись в размышления, пока Каллабау, сестра Чубакки, сновавшая туда и обратно с подносами для предстоящего свадебного пира, вдруг остановилась, положила руки на бедра и уставилась на него. Затем с возмущенным восклицанием махнула ему рукой.
Хэн поднялся.
— О чем речь, разумеется, я не прячусь, — ответил он. — Я просто старался не мешать. Все уже готово?
Каллабау энергично подтвердила, что все готово, и Хэну пора идти, и побыстрее.
Хэн последовал за сестрой Чубакки на улицу. Солнечный свет пробивался сквозь шелестящие верхушки деревьев. По дороге его догнал Ярик. Парень старался держаться поближе к Хэну, так как языка вуки он не знал и без Хэна мог говорить только с Ралррой.
— Итак, вот мы и дожили? — спросил он Хэна.
— Это точно — дожили, — сказал Хэн. — Мгновения свободы для Чубакки сочтены. Каллабау, услышав слова кореллианина, наградила мужчин испепеляющим взором и возмущенным рыком, который в переводе не нуждался.
Хэн усмехнулся.
— Нам следует поостеречься, приятель. Она нас разорвет надвое и не вспотеет.
Женщина-вуки повела их по одной из ветвей-дорог, по ширине не уступавшей улицам некоторых планет. Они вышли из города и направились к вершинам деревьев, где многие вуки выстроили свои дома. Дом Маллы, как понял Хэн, тоже располагался там, чтобы она могла быть ближе к своей работе.
За несколько минут они свернули несколько раз на другую тропу, потом еще на одну.
— Куда мы все-таки идем? — беспокойно спросил Ярик. — Я запутался. Если она оставит нас здесь, я не представляю, как вернуться отсюда в Рвоокррорро. А ты?
Хэн кивнул.
— Напомни мне освежить твои навигаторские навыки, — сказал он. — Но если Каллабау заведет нас еще дальше, у меня не останется сил для вечеринки.
Компания свернула на еще одну, более узкую тропу, и перед взглядом Хэна и Ярика предстало многочисленное скопление вуки. Они прошли ее немного, потом тропа резко закончилась.
Ветка врошира, на которой они стояли, была особым образом подрезана и крутым спуском уходила на нижележащие ветви. Тяжелая ветвь прижимала ближние вершины вниз, из-за чего создавался эффект просторной зеленой долины, от которой захватывало дух.