В конце концов, шестью этажами ниже лифт со скрипом остановился; Хэн и Мууургх вышли.
— Ты что, раньше здесь не был? — негромко спросил кореллианин у телохранителя.
Шерсть на загривке Мууургх стояла дыбом, белые усы были встопорщены.
— Нет... — пробормотал тогорянин в ответ.— Моя народ прош-шивать равнина. Пещеры не возлюбить. Тьму не возлюбить. Муургх возрадоваться будет, когда пилот шелать уйти это мес-сто. Мууургх давать с-слово чес-сти, иначе мерс-ская тьма ходить нет.
— Держись,— посоветовал ему Соло.— Мы быстро. Я лишь одним глазком гляну и обратно.
В зал, похожий на пещеру, он вошел первым. Темноту заполнял легкий шорох, но в остальном все было тихо. Рядами стояли длинные столы, за которыми сидели или склонялись, в зависимости от анатомии, которой обладали он, она или оно, паломники. Много было людей. Некоторые при появлении чужаков подняли головы. Хэн вместе с Мууургхом подошли к надсмотрщице, волосатой деваронке, и назвали себя.
— Мои работники самые умелые,— с гордостью сообщила она, обводя когтистой лапой зал.— Требуется настоящее искусство, чтобы взвесить и отделить нужное количество нитей и получить необходимую дозу спайса. Важнее вес, хотя и чрезвычайно трудно выровнять нить, чтобы она активировалась целиком.
— Разве спайс не минерал? — удивился Хэн.— Я думал, его в шахтах добывают.
— Как правило, но как он формируется, нам не известно. Мы считаем, что спайс биологического происхождения, но не уверены в том. Его находили в подземных туннелях на Кесселе, и добыча идет в абсолютной тьме, как и здесь.
— То есть спайс надо сразу же запихать в футляр, так, что ли?
— Вот именно. Неправильно уложенные нити спутаются, их кристаллы сцепятся друг с другом и сотрутся в менее действенную, а следовательно, менее ценную пыль. Опытному работнику требуется час, чтобы должным образом наполнить один-два флакона.
— Ясно,— впечатлился кореллианин.— Не возражаешь, если мы тут погуляем? Обещаю, что ничего не будем трогать.
— Отнюдь. Только попросту не отвлекать работников. Одно небрежное движение, как я сказала, может испортить целую партию.
— Я все понял,— сказал Хэн.
Нити неактивированного глиттерстима были черные, но Хэн умел слушать, а из услышанного делать выводы, а потому знал, что на свету они засияют синим. Кореллианин остановился возле рабочего человека и стал восхищенно наблюдать, как тот отделяет нити спайса друг от друга и с величайшей осторожностью выравнивает их. Нити обвивали пальцы работника, некоторые были мягче шелка, но грани крошечных кристаллов резали не хуже бритв. Рабочий поместил несколько спутавшихся нитей в крохотные тисочки и продолжил отделять их, пока все цепочки кристаллов не выровнялись должным образом. Пальцы рабочего двигались так проворно, что и не уследишь. Хэн отметил, что выбрал для наблюдения умелого работника... нет, работницу. Все-таки здорово эти паломники управляются с делом, которое требует точности и проворства. Хэн видел их вчера после Возрадования и всем скопом записал в тупоумных кретинов. Во всяком случае, именно такими они выглядели...
Работница распутала тугой клубок за какую-то минуту, а затем погрузила в переплетения нитей узконосые плоскогубцы, пристально вглядываясь в сочленение, где острые маленькие кристаллики сцепились друг с другом. Глитгерстим змейками извивался в ее ладонях, словно крошечные живые щупальца, поблескивая гранями. Одно быстрое, короткое движение, и клубок вдруг развернулся, и все нити сложились в нужном порядке.
Кроме одной.
Кристаллы разрезали кожу между указательным и большим пальцами, из глубокого пореза полилась кровь. Хэн судорожно вздохнул. Еще немного, и работница лишилась бы пальца. Работница зашипела от боли, затем что-то пробормотала на общегалактическом и зажала рану другой рукой, чтобы остановить кровотечение. Хэн, который собирался было уйти, замер на месте. Акцент! Паломница прилетела сюда с Кореллии. Разглядеть подробности под объемистым бесформенным одеянием и надвинутой на самый нос шапкой не удалось; глаза прятались за защитными очками. Но Хэн мог держать пари на что угодно, что под всей это оберткой — девушка, а не старуха. Паломница морщилась, изучая порез, развернулась на стуле, отведя руку подальше от рабочего стола, чтобы кровь капала на пол.
Вообще-то разговаривать с работниками не полагалось, но паломница сейчас не работала, так что фактически Хэн ничего не нарушал. Кровь все не унималась.
— Ты порезалась,— сказал пилот.— Хочешь, я позову надсмотрщицу, она тебе поможет?
Девушка — паломница была одного возраста с Хэном, может быть даже моложе,— вздрогнула и подняла голову. В инфракрасном освещении ее зеленовато-белое лицо казалось посмертной восковой маской. Да она света солнечного не видит, весь день в темноте.
— Нет, прошу вас, не надо,— быстро произнесла паломница, мягко сглатывая звуки (так-так, она с южного континента). Если меня отошлют в лазарет, я пропущу Возрадование.
Она содрогнулась при этой мысли — или, может быть, просто замерзла. Хэн успел продрогнуть, а ведь он здесь и часа не провел. Как это паломники выдерживают целый день в промозглой тьме?
— Но рана глубокая! — запротестовал Соло. Работница пожала равнодушно плечами.
— Кровь уже не идет.
И она была права.
— Но как же...
Паломница решительно покачала головой, оборвав кореллианина на полуслове.
— Благодарю за заботу, но все в порядке. Не в первый раз.
Она вытянула перед собой руки, и Хэн чуть не поперхнулся. Пальцы, запястья ладони были исполосованы тонкими шрамами. Некоторые царапины давно зажили, остались только белые следы, но многие еще сочились кровью, свежие и болезненные. А между пальцами цвели светящиеся россыпи точек; должно быть, тот самый грибок, который Хэн обнаружил у себя в душе нынче утром. На его глазах от общего пятна к ране протянулся тонкий усик. Девушка негромко вскрикнула и оторвала «побег».
— Грибок любит свежую кровь,— пояснила работница, заметив отвращение на лице кореллианина.— Можно заразиться и серьезно заболеть.
— Ну и гадость,— согласился Хэн.— Ты уверена, что тебе не надо к врачу?
Она вновь покачала головой.
— Со мной все время так, сам видишь. Прости пожалуйста... ты ведь с Кореллии, да?
— Как и ты. Меня зовут Викк Драйго, я новый пилот. А ты кто?
Девушка едва заметно поджала губы
— Я... вообще-то разговаривать запрещается. Мне лучше вернуться к работе.
— Рабочая есть прав,— внезапно подал голос Мууургх, который до того молча наблюдал за происходящим.— Пилот обяс-сан позволять рабочему делать свой дело.
— Лады, приятель, я все понял,— заверил Хэн тогоря-нина, но уйти и не попрощаться с соотечественницей и не подумал.— Ну, может, в другой раз. После ужина, что скажешь?
Девушка отрицательно покачала головой. Мууургх подтолкнул Соло к выходу: шагай, мол. Хэн сделал ровно один шаг.
— Да ты не загадывай. Колония маленькая, еще встретимся. Как тебя зовут?
Паломница только качала в ответ головой, плотно сжимая губы. Мууургх угрожающе зарычал, но Хэн заупрямился. Гораздо больше недовольство косматого гиганта обеспокоило девушку.
— Оставляя все мирское и суетное за порогом священного убежища Илезии, мы отказываемся от имен.
Хэн начал злиться. Ну вот, он наконец-то встретил того, кто хорошо знаком с этим местом, да еще — вот кореллианское везение! — со своей родной планеты, и что?