У этих людей был живой и ясный взгляд, и все они казались счастливыми и довольными жизнью людьми. Они украшали цветами волосы. Украшали цветами свою старую одежду. Говорили друг другу исключительно приятные вещи. И во всем этом поведении было что-то не так.
Этот образ жизни слишком бросался в глаза, потому как был непривычен и необычен моему знанию об этом мире. А их вежливость казалась… неестественной. В исполнении одних это выглядело как необходимость, а в исполнении других, например Катрин, как хорошо отработанная привычка. Искренности при этом не выражал никто. Во всяком случае, я не видела этой искренности.
Когда день стал клониться к закату и я спросила у Катрин о том, какую из комнат я могла бы занять, то получила необычный ответ: «любую». Женщина с блаженным взглядом объяснила, что в коммуне Дилана каждый проводит ночь там, где ему хочется: будь то парень, который захочет переночевать в комнате девушки или девушка, которая захочет переночевать в комнате парня; в гостиной или на чердаке; на улице или в сарае. Есть только один запрет — комната самого Дилана. В нее членам коммуны входить нельзя.
К слову, комнатой Дилана была та самая комната с телефоном… Меня провели туда, потому что я не была членом коммуны.
Вот такие правила этого странного общества.
Понимание, что у меня не было личного пространства в этом доме не радовало, от слова, совсем. И когда я осталась одна, без надзора Катрин и не особенно навязчивых взглядов членов коммуны, я села в кресло в гостиной первого этажа. Здесь пока никого не было, но это только пока. Из смысла сказанного Катрин, к ночи у меня под ногами запросто мог захрапеть кто-то…
Я недоумевала: как Сара Слеперс могла добровольно согласиться на такое?
Эту наглую девчонку в вечер, организованный по случаю ее помолвки, я запомнила с боевым блеском в глазах, с зашкаливающим чувством собственного достоинства и железной хваткой маленькой собственницы. Такую дерзость еще нужно было умудриться подавить! Так… Как этой коммуне удалось заполучить Сару Слеперс?
Я пошла в кухню. Там работало четверо. Девушки готовили еду, а парень носил на кухню воду.
Со мной никто не заговорил. Только та девушка, что готовила тесто, дружелюбно улыбнулась мне. Я взяла стакан, заполнила его водой из кувшина и выпила.
— Можно? — спросила я разрешение взять печенье с тарелки.
Худощавая светловолосая девушка, та самая, что готовила тесто, проговорив едва слышным голосом:
— Все что мое — твое, все что твое — мое.
Приняв этот странный ответ за «да», взяла печенье и, не затягивая момент, вышла из кухни. Из вежливости, наверное, стоило бы предложить помощь на кухне, но я здесь за другим… Я вышла в вечернюю прохладу улицы. Во дворе, много поодаль от дома парни и девушки готовили высокий костер. Там же была Катрин: женщина с блаженной улыбкой сыпала цветы вокруг будущего огня. Другие занимались тем, что носили хворост и красили фасад дома яркой краской… Зеленый. Желтый. Красный. Причем слаженной работы не было. Даже ее видимости. Выполненные широкими кистями мазки были грубыми, а кляксы только напоминали цветы и птиц.
Все эти приготовления были ничем иным как подготовкой к празднику по случаю вступления в коммуну Линды. Я же просто гость. Потому разумно остерегаюсь участвовать во всех этих приготовлениях. Несмотря на то, что проведу ночь под одной крышей с членами коммуны, предпочитаю не подпускать этих людей к себе слишком близко…
Взглядом выискивая Сару Слеперс, я откусила печенье, сразу почувствовав странный вкус и подозрительную начинку «сладости». Покрошила печенье, в содержимом обнаружив лепестки красных и желтых цветов, ягоды и зерна. А плотность угощенья такая, будто ела дробленный камень.
Не самое приятное угощение, но что было делать?
Уже большую часть дня я здесь. Из еды за сегодня у меня был только завтрак, так что желудок настойчиво требовал закинуть в рот хоть что-нибудь. А судя по худощавым лицам обитателей гостевого дома Гуго, с едой у них точно были проблемы. Делать было нечего, и я снова поднесла печенье к губам, тут же обнаружив Сару Слеперс в окнах второго этажа дома.
Я не пошла в дом через кухню. Зашла через парадный вход и поднялась на второй этаж.
Сара была в той же самой комнате, где я видела ее впервые, в компании той же самой девушки, что внешне выглядела чуточку старше ее самой. И тут я окончательно убедилась: Сара нарочно игнорировала мое присутствие…
Делала это упрямо. Что ж, я тоже умею быть упрямой.