— Это невозможно, — улыбнулся так, будто я рассказала очень забавную шутку. — Ты цветок нашей коммуны, даже если только на сегодня. У тебя есть место здесь.
Обратился к Катрин.
— Помоги Анне стать частью нашего праздника.
Дилан задержал на мне особенный долгий взгляд. Я рассеянно улыбнулась. А со счастливой улыбкой Катрин повела меня к дому, со словами:
— Твой цвет синий!
Я знала, что это означало. Не хотела этого, но понимала, что придется, потому и послушно следовала за Катрин. Она привела меня в восточное крыло старого большого дома, в одной из комнат вручив длинное темное платье с глубоким вырезом и короткими рукавами. Оно не выглядело старым. Более того, оно было одним из тех нарядов, которые Дилан со спутниками привезли только что. Та самая новая одежда, которую ждали в коммуне…
Вежливо улыбнувшись, я надела врученное мне платье.
— Оно скорее бирюзовое, чем синее… — протянула я, а Катрин вдруг воскликнула радостно: «В пору!», и прикоснулась к моим волосам.
Дрожь по телу от ее прикосновений.
Женщина собрала мои длинные распущенные волосы в пучок и красивой заколкой закрепила их на затылке. Пучок получился слабым, и некоторые из локонов сразу вывалились из него.
— Ну вот, расцвел еще один цветок, — Катрин жестом показала мне на зеркало.
Взглянула в него.
Милая небрежность. Я и действительно теперь выглядела, как член коммуны, в чем, собственно, не находила ничего хорошего. Кроме того…
— В моих волосах украшение, — обернулась к Катрин, припомнив, что остальные себя украшают исключительно цветами. — У других подобных нет.
— Ты наш гость. А это наш подарок тебе, — взгляд Катрин стал особенно любопытным. — Тебе не нравится подарок?
Разумеется, не в этом было дело, но я просто говорю:
— Нравится.
— Чудесно!
Мы с Катрин спустились по лестнице, пошли через двор и вернулись к высокому костру, вокруг которого собрались члены коммуны. Костер был таким высоким, что невольно возникло сравнение с языческими праздниками. А учитывая то, какими были люди вокруг, казалось так, будто я стала участником какого-нибудь культа.
На столах теперь были не только печенье и вода. Хлеб, рыба, мясо, консервы и вино, — стол ломился от еды, во всяком случае, по сравнению с тем, что было. В последнюю очередь на стол поставили глубокую кастрюлю с напитком красного оттенка. Ощутив запах пряностей, подумала, что глинтвейн…
Члены коммуны ели, пили, пели и смеялись. Кто-то танцевал вокруг огня.
Немного поодаль, в компании нескольких девушек и парней пил и смеялся Дилан. Одна из девушек у костра, изогнув шею, ревностно поглядывала на него, в то время как другая… хм, Сара… предложила Дилану венок из цветов. Темноволосая девушка рядом с Диланом, та самая, которую он страстно целовал по возвращении в коммуну, что-то едко сказала Саре. Дилан поспешил успокоить ее, сделал это с улыбкой, и та стыдливо опустила глаза, а Сара гордо взметнула подбородок. Та, что сидела у костра просто увела взгляд…
Мне было трудно верить своим глазам. Едва ли не каждая боролась за внимание Дилана.
Сара с кривоватой улыбкой подошла к столу. Делая вид, что не замечает меня, налила себе в стакан красноватый напиток из кастрюли.
Эта девчонка выглядела довольной собой.
Настоящая интриганка! Вывела из себя соперницу, вынудив Дилана осадить ее.
С напитком в руках, Сара вернулась к подруге, что располагалась чуточку поодаль от костра.
Я недоверчиво обвела взглядом всех членов коммуны…
Завистники. Соперники.
По-настоящему идейной выглядела только Катрин. Остальные, казалось, здесь были совсем по другим причинам. Неуверенные в себе, вроде той девушки у костра. Обозленные неудачами, вроде Линды. Безнадежно влюбленные, вроде Сары. Единение и дружба только на словах. На деле каждый второй ненавидел первого.
— Как вы собираетесь пережить зиму? — когда Дилан приблизился ко мне, обратила к нему прямой взгляд. Тот с привлекательной улыбкой протянул мне напиток. — Только не говори о том, как будете согревать друг друга теплом своих тел.
— Что в этом плохого?
Серьезно?
— В доме нет отопления. Нет электричества, — говорю я. — А в окнах огромные щели. Даже если укутаетесь в самые теплые одежды, они вас не спасут.
— К зиме мы переедем в другой дом, — снисходительно протянул он с улыбкой.
— Куда?
— Пока не решили.
— Когда?
— Мне приятно думать, что ты беспокоишься о нас, — уходит от ответа, подступив ближе ко мне. Коснувшись моего лица, заводит локон мне за ухо. — Я рад, что в эту ночь ты с нами.