– Всегда надо меня обнимать, – он почти засыпал.
Майя убаюкала его на своих руках и унесла в кровать.
Эти «прости, что ли» и «всегда надо меня обнимать», кажется, опьянили. Майя включила на ноутбуке музыку и замерла на стуле.
Сердце билось неровно. Не ровно, но легко.
Опустив голову, Майя увидела, как сменяются тела под подбородком. Испугалась, вскочила. Домашние штаны и футболка то почти пустели, то раздувались, треща по швам.
Тела менялись, менялись, менялись.
И вдруг смена остановилась.
Майя встала перед зеркалом и рассмотрела свое тело. Границы на шее не было. Майя рассматривала своё тело. Своё.
Что же было с ним всё это время? Кому оно принадлежало? Как обходились с…с ней? Тело не убил умирающий старческий мозг, его не сбила машина, не пырнул маньяк…
На правой кисти виднелись горошины мелких шрамов. Синие вены подплывали к поверхности кожи на сгибе руки, а затем снова ныряли вглубь… Цепочка родинок спускалась со щеки на шею и ниже.
«Грудь, живот, ноги – всё такое красивое. Может потому, что родное?»
В груди звенело от затаенных слез.
В коридоре Майю ждала застывшая мама. Её цепочка родинок тоже спускалась со щеки на шею и дальше, под блузку, на плечи – по родному телу. Она подносила ладонь к лицу и плакала, больше не чувствуя чужой запах.
Майя подошла к ней, встала рядом и обняла. Она столько лет не обнимала маму своими руками, а мама не обнимала её своими.
Из комнаты вышел брат, привлеченный необычной тишиной. Только в свете коридорной лампы он начал рассматривать и себя. – Это – ты, – Майя обняла его.
Она поцеловала маму и брата, ещё и ещё раз, затем спешно схватила куртку с крючка и ушла из квартиры.
Майя бежала к Эмилю и думала: интересно, он выше ростом? Форма не главное, форма не главное… Но, если поступал на пожарного, наверное, были хорошие физические данные.